Как Путин строит в Крыму Палестину

Время “конфет для Крыма" закончилось. И если для рядовых жителей это означает конец напрасных надежд на сытую жизнь, то в случае с крымскими татарами появляются также неприкрытые вопросы относительно возможности сохранить хоть какую-то национальную идентичность у себя на родине.

Крымский муфтият, который, похоже, согласился существовать в новой реальности по российским правилам, остался легальной структурой — пусть и чуть менее уважаемой. Что в российской системе координат следует рассматривать как получение “государевой конфеты”.

Зато Меджлис, кажется, избрал несколько иную тактику. Поэтому остался организацией, уважаемой в среде татар — но уже не совсем легальной. Даже склонной к экстремистской деятельности, как решила “няша-прокурор” Поклонская. Признание организации экстремистской решением республиканского “прокурора”, в котором напрочь отсутствует мотивирующая часть — это такая форма демонстрации государева недовольства.

Вполне вероятно, что поспешный и максимально жесткий “наезд” на политическое самоуправление татар — это даже не кремлевская политика. Это самодеятельность местного “истеблишмента”. Но самодеятельность, несомненно, с Кремлем предварительно согласованная и вполне там одобренная.

Чем провинился Меджлис перед Путиным? Фактически, одним — отказом от тесного сотрудничества с оккупантами. Отказом легитимизировать “новую власть” своим с ней сотрудничеством.

К чему приведет запрет деятельности Меджлиса? К тому же, к чему всегда приводит политика тотального прессинга в среде людей, которые сохранили самоуважение. Часть татар сконцентрируется на вопросах выживания. Зато другая — радикализируется.

Потому что если нарушение прав является массированным, очевидным и жестким, а никаких легальных механизмов для противодействия произволу не остается, то человек либо ломается и превращается в “лагерную пыль”, либо — переходит к механизмам нелегальным.

Беда лишь в том, что нелегальное существование и партизанская борьба — это мутная вода, в которой комфортно чувствуют себя не только (и не столько) честные борцы за свободу и права народа.

Пройдет год-другой — и вместо седовласых диссидентов к татарской молодежи, истосковавшейся в безнадежном ожидании свободы, поползут мутные типчики с безумными глазами и “кратким курсом Корана для настоящих мусульман” в руках. Параллельно с послушным и контролируемым крымским муфтиятом появится далеко менее послушный крымский вилаят. А бравые полицаи, которые умеют так ловко и стремительно обыскивать мечети и школы с учителями и детьми, все чаще будут встречаться с фугасами на обочинах. В начале все будут осуждать насилие — но по мере того, как продолжат бесследно исчезать люди, более частыми станут и “досадные инциденты” с представителями власти. И такой кровавый маховик, однажды раскрутив, будет очень-очень трудно остановить.

Таким образом, реальность может сыграть с российской властью неприятную шутку. Поборовшись с мнимыми "экстремистами” из Меджлиса, Путин рискует получить экстремистов из плоти, крови и взрывчатки. Сложные проблемы — такие, как существование крымско-татарского народа внутри российской авторитарной системы — не имеют простых решений. А те решения, которые кажутся простыми и эффективными, являются ничем иным, как дорогой в ад.