Исламское государство начинает прощальный "салют" в США и ЕС

Исламское государство если и не падает — то зашаталось. Его территория сократилась более чем на треть. Курды готовят атаку на “столицу” исламистов в городе Ракка. Доходы от нефтяного бизнеса снизились на порядок. Имидж “непобедимости”, который помогал вербовать к ИГ все новых и новых идеалистов, авантюристов или просто идиотов, заметно померк. При том количество терактов, совершенных исламистами (или теми, кто демонстрировал свою приверженность к их идеям) как минимум, не сокращается. Стрельба в Орландо и сегодняшняя история с убийством французского полицейского и его жены — яркое тому подтверждение. Что, впрочем, не должно удивлять.

В одном из нечастых теперь аудиосообщений представитель Исламского государства Абу Мохаммед аль-Аднаном признал, что группа теряет территорию быстрым темпом. Но при этом пообещал, что ИГ будет атаковать Запад, даже если его “загонят в пустыню”. Поэтому, очевидно, нужно загонять еще дальше. Туда, откуда уже не вернутся.

Конечно, ИГ — не национальное государство, и потеря территории, даже полная, не означает его конца. Более того, чем меньше шансов будет у исламистов на сохранение статуса-кво — тем более жестокими и кровожадными будут их атаки уже на Западе. Массовая подготовка бойцов именно к терактам, а не к боевым действиям, и призывы к “последователям джихада”, которые живут в Европе и США, максимизировать свою активность — тому подтверждение.

"Печальная реальность заключается в том, что чем большие успехи мы приобретаем в Сирии и Ираке возвращая себе территории, снижая источники доходов (Исламского государства — ред.), устраняя лидеров, тем большая вероятность того, что мы будем видеть такие события, как стрельба в Орландо", — заявил экс-оперативник и аналитик ЦРУ Майк Бейкер.

Траурный митинг по погибшим в гей-клубе в Орландо

Что, впрочем, совсем не означает, что от наземного наступления следует отказываться. Или надеяться, что после понесенных потерь ИГ “рассосется” сама по себе. Подобных противников следует уничтожать старательно и качественно — до полного исчезновения. Будем надеяться, что все заинтересованные стороны — как Вашингтон с Брюсселем, так и курды с шиитами, это понимают. Режим максимальной террористической активности, к которому переходит Исламское государство, им об этом, к сожалению, еще не раз напомнит. Потому что если массовый, “государственный” террор — с уничтожением населенных пунктов, продажей в рабство сотен и тысяч женщин и показательными казнями на площадях теперь становится для Исламского государства недостижимым, то масштабные теракты исламисты смогут, к сожалению, осуществлять еще долго. И они будут гораздо более ощутимыми для Запада, поскольку будут осуществляться в ЕС и США, а не в Сирии или Ираке.

Впрочем, даже географическое исчезновения Исламского государства и превращение его в маргинальное — пусть и многочисленное и богатое террористическое образование, вовсе не означает, что на Ближний Восток придет хоть какое-то подобие мира.

Ибо уничтожить конкретную военную или террористическую мощь исключительно военными средствами вполне возможно. А обеспечить мир на большой и хорошо заселенной территории без достижения политического компромисса — не получится. А окрыленный российскими военными победами Асад и озверела от постоянных бомбардировок сирийская оппозиция сейчас находятся от компромисса даже дальше, чем год назад. Только за первую неделю Рамадана и только в Сирии насчитывают четверть тысячи погибших. Российские и сирийские самолеты бомбят контролируемые оппозицией города. Оппозиция отвечает рейдами против проправительственных сил. “Умеренные” оппозиционеры, хороня товарищей, женщин и детей, становятся все менее “умеренными”. Война продолжается.