Запрет на разведку и защиту: Чем "всеобъемлющее прекращение огня" угрожает Украине

Вчера поздно вечером в Минском процессе случился прорыв. Ну, по крайней мере так нам сообщает пресс-служба действующего украинского президента. Суть "прорыва" заключается в следующем – стороны договорились, что с 00:01 27 июля 2020 года на линии соприкосновения вступает в силу очередное прекращение огня. На этот раз – "полное и всеобъемлющее".

Вот так сразу взять и сказать, каким по счету является свежепринятое "прекращение", вряд ли смогут даже сами участники ТКГ. Экс-министр иностранных дел Климкин в январе прошлого года говорил о 18 сорванных соглашениях о прекращении огня. Поэтому предположим, что речь сейчас идет о 20-й аналогичной сделке. Или 25-й. Это не так важно.

Отличается она от предыдущих не только своей "полнотой и всеохватностью". Разница заключается еще и в наличии такой штуки, как прописанные в соглашении "меры по усилению режима прекращения огня".

Эти меры включают массу интересных вещей. В частности, запрет на наступательные и разведывательно-диверсионные действия, а также запрет на использование любых видов летательных аппаратов сторон. Что автоматически ставит вне закона как воздушную, так и наземную разведку. Именно благодаря такой разведке можно было быстро ликвидировать огневые точки сепаратистов в случае излишне грубых нарушений предварительного соглашения о прекращении огня. Теперь соответствующие разведывательные мероприятия бойцам и командирам на местах придется осуществлять на свой страх и риск. Ну, или молча гибнуть под огневыми налетами сепаратистов.

Предусмотрен также запрет на размещение тяжелого вооружения в населенных пунктах и их окрестностях, в первую очередь на объектах гражданской инфраструктуры. Хотелось бы верить, что сотрудники СММ ОБСЕ смогут на практике обеспечить выполнение этого пункта войсками "Л-ДНР".

В соглашении прописано также "эффективное применение дисциплинарных мер за нарушения режима прекращения огня и сообщение о них координатору ТКГ, который уведомляет об этом всех ее участников". Как и какие дисциплинарные меры будут применяться, в документе не сказано. Также отсутствует и информация о том, кто и каким образом будет расследовать каждое конкретное нарушение тишины – ведь, пожалуй, в 90% случаев таких нарушений стороны дружно показывают пальцем в сторону противника.

И особенно трогательно выглядит пункт о том, что огонь можно открывать только в том случае, если он санкционирован приказом соответствующего руководства Вооруженных сил Украины или руководства вооруженных формирований ОРДЛО после безуспешной попытки использовать координационный механизм.

Вот, допустим, начали обрабатывать наш блокпост из минометов в три ночи. Бойцы связались со штабом, штаб – с еще одним штабом, и часам к пяти – информация в Киеве. Но там рабочий день начинается в девять, да и то, наверное, с оперативки. Но сразу после нее будет "применен координационный механизм". Возможно – успешно. Это в том случае, если сепаратисты уже и сами прекратили стрелять. Но если не прекратили – то запрос на открытие огня в ответ оперативно рассмотрят и по всей цепочке отправят разрешение стрелять – на фронт, а сообщение о стрельбе – в ТКГ. Не пройдет и десяти часов, как блокпост получит право отвечать огнем на огонь. Ну, если там еще останется кто-то живой, конечно.

Конечно, в реальности все будет не так. Никуда не денутся с линии соприкосновения ни разведка, ни снайперский огонь, ни привычка бойцов отстреливаться в случае нападения. Такие вещи определяются инстинктом самосохранения, а не циркулярами ТКГ. Другое дело, что теперь, с формальной точки зрения, нарушитель – не только тот, кто открыл огонь, но и тот, кто отстреливается без использования "координационного механизма". Не только тот, кто дронами определяет место для очередного артналета, но и тот, кто следит за артиллерией противника. Принятый комплекс "мер по усилению прекращения" нивелирует разницу между теми, кто атакует, и теми, кто обороняется. Что автоматически позволит России – и на этот раз не без формальных оснований - обвинять Украину в срыве достигнутых договоренностей. Назвать подобную ситуацию дипломатическим "прорывом" почему-то не получается.