Оговорки из Москвы: Почему Путин назвал ОРДЛО "республиками", и "забыл" об автономии Онуфрия

Общение российского президента с прессой всегда происходит в форме вопросов и ответов. Еще с сурковских времен, вместо монологов или сообщений в стиле "ТАСС уполномочен заявить", Путин имитирует "живое и демократическое общение". Хотя в том, что время и суть озвученных вопросов жестко модерируются Кремлем, сомнений нет.

Так случилось и со вчерашним ответом Владимира Путина на предложение Владимира Зеленского относительно встречи "в любой точке украинского Донбасса".

На пресс-брифинге руководителей России и Беларуси журналист спросил у Путина, как тот собирается реагировать на это предложение, и каково мнение Лукашенко о желании Украины отказаться от работы Трехсторонней контактной группы в Минске.

О том, что Путин отказался от встречи на Донбассе, и предложил Зеленскому говорить с главарями террористов (которые уже анонсировали свою готовность к переговорам), слышали, наверное, уже все. Что, в общем, и не стало большим сюрпризом — поскольку и позиция "настамнет", и требования к Украине говорить с управляемыми из Москвы марионетками были четко сформулированы и озвучены с самого начала войны на Донбассе. Как, очевидно, была заранее запланирована и обдуманная "оговорка" Путина, который назвал "Л-ДНР" "республиками", прозрачно намекнув на возможность их признания Россией. Еще одним намеком на возможные действия, направленные на признание Россией сепаратистских анклавов, очевидно, можно считать тот факт, что в "Единой России" сейчас на полном серьезе обсуждают возможность выдвижения Александра Бородая в качестве кандидата в Госдуму России.

Впрочем, не менее интересно звучит сопроводительный текст российского президента, в котором он озвучивает обвинения против Украины, не связанные прямо с темой Донбасса и переговоров с сепаратистами. Путин заявляет: "В последнее время действующее руководство Украины сделало очень много шагов, которые разрушают российско-украинские отношения". И далее делает подробный перечень того, что не нравится ему в работе политической команды Зеленского. Или, по крайней мере, не нравится больше всего. "Это касается отношения к Русской православной церкви и попытки ее разрушения, по сути. Это касается отношения к русскому языку и к русскоязычным гражданам Украины и к российским гражданам, которые проживают в Украине", — отмечает российский президент. "Но если президент Зеленский хочет начать возобновления этих отношений, мы будем это только приветствовать.." — говорит он.

Что касается РПЦ — ситуация особенно интересная. Поскольку в Украине ее нет. Есть только возглавляемая Онуфрием УПЦ МП, с ее очень формальной автономией. Иерархи которой делают все возможное и невозможное, чтобы потопить требование относительно изменения названия на такое, которое бы намекало на подчинение России. И здесь Путин называет "абсолютно независимую УПЦ" просто частью РПЦ. Интересно только, решится ли его опровергнуть кто-то из иерархов этой конфессии — или скромно "не услышат". Особенно досадным может быть сценарий, при котором Путин называет УПЦ МП частью РПЦ, а затем прикормленные Россией "правые" организации устраивают парочку провокаций, лепя при том удобный для Кремля образ "церкви-мученицы". Характерно, что церковный вопрос в заявлении Путина стоит даже перед традиционной "защитой" российских граждан и русскоговорящих в Украине.

В этом месте может возникнуть вопрос — стоило ли Зеленскому затевать всю историю с "видосиком для Путина", если в результате он — и остальная Украина — получили не только порцию публичных оскорблений со стороны Путина и Лукашенко, но и несколько угроз в придачу?

Наверное, в природе существовали и более сильные дипломатические ходы, чем тот, на который пошла Банковая. Но и публичная демонстрация Путиным желания не дискутировать, а более или менее откровенно угрожать — все это можно рассматривать как приемлемый для Украины результат деятельности Банковой. Который, в свою очередь, привел к "глубокому разочарованию" со стороны ЕС позицией России в переговорах с Украиной. Это разочарование, очевидно, касается как работы российской делегации в ТКГ, так и позиции Кремля в отношении возможного диалога на высшем уровне.