Почему Меркель испугалась наступления Путина на Донбассе

Президент Украины поговорил по телефону в полном нормандском формате. В смысле с Меркель, Олландом и Путиным.

В процессе беседы все ее участники подтвердили приверженность имплементации Минских договоренностей в части, которая касается как безопасности, так и политических аспектов урегулирования". А еще – попреветствовали договоренность о возобновлении режима прекращения огня по случаю Пасхи, призвали "активизировать усилия для освобождения и обмена задержанных по принципу "всех на всех", и осудили угрозы в адрес наблюдателям мониторинговой миссии ОБСЕ.

Единственным, что было в этом разговоре нового, и что не повторялось минимум полдесятка раз на других подобных переговорах – это коллективная благодарность Франсуа Олланду за его усилия на "нормандской ниве", и надежду, что этот формат продолжит работу после президентских выборов во Франции.

В этом месте можно было бы поиронизировать относительно того, что процесс выполнения Минских соглашений, похоже, переживет не только каденцию французского президента, но и "политических долгожителей" вроде Меркель или Путина. Он, собственно, еще всех нас может пережить, этот долголетний "процесс нормализации" конфликта, который одна сторона прекратить не желает, а другая, чего греха таить, не может.

Политические аналитики – как украинские, так и российские и европейские – героически, но явно безуспешно пытались найти в этой встрече хоть какой-то практический смысл – ну, кроме прощания с французским президентом, конечно.

В числе возможных вариантов называлась подготовка к визиту Ангелы Меркель в Москву, который состоится 2 мая, но подобная гипотеза выглядит не слишком правдоподобно. Потому что если фрау канцлерин хотелось "сверить часы" с союзниками – она могла поговорить с Олландом, или, на крайний случай, с Олландом и Порошенко. Если ей было нужно согласовать темы предстоящей двусторонней встречи в Москве – то логичним выглядел бы разговор с Владимиром Путиным. Собирать же все заинтересованные стороны возле трубок одновременно нужды явно не было. И даже с Олландом можно было попрощаться без "друга Вольдемара".

Собственно, и неожиданный визит в Москву тоже выглядит немного странно. После того, как Меркель окончательно побила горшки с Путиным два года назад, в Берлине неоднократно заявляли, что визит на высшем уровне возможен только в случае заметного прогресса на Донбассе или в Сирии. Заметить прогресс – хоть там, хоть там – сегодня не удастся даже с увеличительным прибором.

Поэтому причина неожиданной поездки Меркель в Москву, очевидно, другая. И если отбросить популярную среди "желтых" ресурсов конспирологическую бредятину о наличии у Путина "компромата на Меркель" (интересно – компромат такой же, как и на Трампа?), то единственной вероятной версией такого резкого изменения позиции Берлина является страх. Страх перед возможным радикальным обострением на Донбассе.

В эту гипотезу прекрасно укладывается и беспредметный разговор "нормандской четверки", в ходе которой Меркель в присутствии Олланда и Порошенко хотела прозондировать настроение российского президента и его намерения относительно ближайших действий. И следующий визит в Москву, в процессе которого немецкий канцлер, вероятно, будет говорить о перспективах Донбасса и "вечно живой" имплементации Минских соглашений, и уговаривать Владимира Владимировича не делать глупостей – в том числе, и ради его же собственного блага.

Откуда могла взяться подобная информация у немецкого канцлера, если США, НАТО и другие глобальные игроки не демонстрируют серьезной озабоченности, и даже в Украине говорят о перспективах локальных обострений после появления листьев на кустах – но никак не о начале масштабных боевых действий?

Скорее всего, имеет место тривиальный обман. Оскорбленный игнорированием со стороны Трампа, Путин пытается продемонстрировать себе и своему населению тот факт, что он еще что-то решает – и с ним еще вынуждены говорить. Пусть даже под угрозой войны. И предоставляет информацию о возможном обострении немецкой разведке.

При том что реальное начало масштабных боевых действий на востоке Украины сейчас является крайне маловероятным по целому ряду причин. Экономическая слабость России, рост негативного отношения к ЛДНР даже среди лояльных российских обывателей, непредсказуемость реакции США во время президентства Трампа – все это сдерживает Владимира Путина от резких движений куда как лучше, чем дипломатические уговоры. Но он любит, когда его уговаривают. Потеряв уважение, Владимир Путин надеется по крайней мере на страх. Пусть и вызванный обманом.