Три самых кровавых дня Майдана в воспоминаниях журналистов Depo.ua

Андрей Коваленко (заместитель главного редактора Depo.ua):

Через три года после кровавых дней на Майдане эмоции как-то притупились. Тогда - это была самая большая трагедия в истории Украины. Сегодня же, на фоне более 10 тысяч погибших в войне на Донбассе, события Майдана даже подзабылись. Три года назад, 18-го числа, журналисты работали всю ночь, кто-то был там целый день, кое-кто подошел вечером, когда проходила так называемая "антитеррористическая операция". Я хорошо помню, как по громкоговорителю сообщали: "Внимание, продолжается Антитеррористическая операция..." и испуганные ВВшники шли вперед. От Октябрьского и вниз. Тогда, когда у стелы милиция сделала попытку прорыва, некоторые майдановцы начали отступать. Но были "заводилы", которые взяли ситуацию в руки и развернули всех, заставив идти в бой. После того, как погнали милицию, а также сожгли БТР, было понятно, что у силовиков не хватит сил. После ночи с 18-го на 19-е лично понял, что Янукович уедет из страны, потому что здесь ему только тюрьма. Тогда правда не думал, что это произойдет так быстро и такой ценой.

Юрий Васильченко (редактор отдела "Власть"):

Утро 18 февраля. Правительственные здания окружены огромным количеством правоохранителей. Журналисты, которые пришли освещать события в парламенте, оказались на территории зла – среди силовиков и титушек. По телефону нам сообщают о первых раненых активистах. Под парламентом небольшой антимайдан: люди стоят с плакатами и транспарантами, испуганные, потому что не понимают, чем все закончиться. В самом парке сотни титушек. На вид это даже не спортсмены, а деклассированный элемент. Кое-кто вооружен железными прутьями. Все "русскоязычные". В парке куча камней, явно заранее завезенных. Титушки бросают их из-за спин ВВшников, которые разделяют противоборствующие стороны. Часть коллег идет в помещение Рады, другие возвращаются на территорию добра. Тогда еще можно было пройти сквозь строй ВВшников, позже уже не выпускали.

В самом парке есть раненые или контуженные шумовыми гранатами. Несем на передовую лавочки для обороны. Однако силовики, видно, это увидели и начали активно бросать шумовые гранаты. Пришлось немного отойти. В это время внимание привлекло столкновение неподалеку от гастронома "Млечный путь", - там поймали титушку. После нескольких дружелюбных пинков от активистов бритоголовый признался: он здесь с целью провоцировать драки в толпе. Говорит, что другие разбросаны по всей территории. А еще, якобы, их много за зданием станции метро "Арсенальная". Идем ловить титуханов. А здесь – в сопровождении нескольких оппозиционеров и небольшой группы активистов "регионал" Тедеев. Кое-кто призывает дать ему по заслугам, но оппозиционные политики этапируют Тедеева из зоны конфликта. Возвращаюсь на Грушевского, а там уже началась атака силовиков. Народ с призывами "все на Майдан" массово перемещается в метро. Но здесь людей ждет неожиданность: эскалаторы вниз – отключены. На некоторое время возвращаемся. Сирены скорых, некоторые из раненых сами добираются к метро. Помогаем и хорошо помним – в том районе рысачат титушки. Пошел слух, что они добивают раненых. Вместе с несколькими легкоранеными возвращаемся поездом метро на Майдан. На Институтской оживление. Позвонил коллега, который оказался заблокированным возле ВР, попросил глянуть, что там горит возле КГГА, потому что пошли плохие слухи. Спускаюсь по улочкам на Крещатик. Оказалось, что возле КГГА просто кто-то поджег несколько шин. И в это время взгляд падает на Институтскую, где начался первый в тот день штурм. Далее была страшная ночь 18-19 февраля.

Ночью защитников было не так много, как хотелось. Правда, и зеваки надолго не задерживались. Детализировать события не стоит, те, кого там не было, все видели по телевизору. Лучше вспомнить об отдельных людях. О раненых, которым помогали добраться поближе к отелю "Казацкий", потому что туда могли подъехать скорые, о врачах, которые умело оказывали помощь, о тех, кто вызвался ехать с ранеными в больницу, фактически подвергаясь задержанию, ведь в больницах дежурили силовики. Об охоте на титушек, которая завершилась конфликтом с переодетыми милиционерами неподалеку от столичного милицейского главка. Тогда мы еще не знали, что совсем рядом титушки уже отстреливают людей.

Александр Хоменко (фотокорреспондент):

18 февраля 2014 года я должен был снимать заседание Верховной Рады, однако в здание на Грушевского так и не попал - все окрестные улицы были заблокированы рядами "Беркута" и протестующими. Первые активные столкновения начались в Мариинском парке возле Рады, снимал их взобравшись на автомобиль, стоявший на улице - не хотелось попасть под резиновые пули и брусчатку, которые чрезвычайно активно применяли стороны конфликта. Потом кто-то сказал, что возле офиса Партии регионов на Липской жарко, и мы вместе с толпой людей двинулись в ту сторону. Когда шел по улице, пытаясь слить в редакцию первые фото из-под Рады, кто-то случайно выбил планшет из рук, разбив его. При падении гаджета потерялась флешка с фотографиями, я ее так и не смог найти.

Пока искал флешку, пропустил события возле офиса ПР (возможно, к счастью для себя, потому что кое-кто из коллег тогда серьезно пострадал от действий "титушек" на Липской). Зато постепенно стало очень жарко на Шелковичной - протестующие не оставляли попыток пробить заграждения "Беркута" и подступиться-таки к Раде, не переставая забрасывать строй МВДшников брусчаткой и коктейлями Молотова, их почти сразу тушили пожарными гидрантами.

Время от времени "Беркут" атаковал, и на Институтской возникали локальные столкновения, в результате которых серьезные ранения получали обе стороны. Медики едва успевали оказывать первую медицинскую помощь раненым. На моих глазах положили на носилки и понесли в сторону "скорой" парня, которому резиновая пуля попала в глаз, полностью разрушив его. Звуки постоянных взрывов светошумовых гранат, которые активно применял "Беркут", на тот момент стали уже почти привычными.

В определенный момент я увидел, что люди активно начали бежать в сторону баррикад возле метро на Институтской. Через минуту понял - "Беркут" массированно атакует, уничтожая все на своем пути. Пришлось бежать вместе со всеми. Первая большая группа протестующих свободно пробежала сквозь ворота первой баррикады на Институтской, но потом кто-то закрыл проход изнутри. Тем, кто смог перелезть высокую баррикаду, повезло, остальные люди, в том числе и я, оказались между "Беркутом" и стеной, совершенно беззащитными. В ногу мне попала резиновая пуля, а через мгновение на груди, прямо над камерой, взорвалась светошумовая граната. Весь белый от горького газового порошка, я развернулся и пошел на "Беркут", подняв вверх руки. Проверив удостоверение, МВДшники пропустили меня на одну из смежных улиц, по которой я и спустился на Крещатик. Уже попав в пресс-центр в Доме профсоюзов узнал, что у той баррикады на Институтской при разгоне протестующих погибли люди.

Пока сливал съемку, стало окончательно понятно, что это начало полномасштабного конфликта. "Беркут" захватил баррикады на Институтской и Европейской площади, вплотную приблизившись к Майдану. Заработал в полную силу водомет, впервые примененный в тот день еще во время дневных столкновений. Люди начали сходиться в центр, даже несмотря на то, что метро закрыли и вокруг места событий курсировали группы "титушек", которые нападали на протестующих и журналистов (это тогда погиб Вячеслав Веремий, которого убили за попытку сфотографировать группу "титушек" в районе улицы Владимирской). На Майдане было очень светло от стены из шин, которую зажгли, и многолюдно. Через несколько часов уже пылал дом Профсоюзов.

Ирина Мещерякова (отдел новостей):

Когда начались утренние активные столкновения в правительственном квартале, я была на паре в университете. Но узнав о том, что там творится, мы с подругой ушли с Красного корпуса пешком на Майдан. Метро уже закрыли и нам навстречу шла толпа людей, которые покидали место столкновений. Это было как в кадре плохого фильма "Мы против толпы". Мы хотели попасть на Институтскую, но нас встретила женщина, которая сказала, что там уже некому помогать. Мы вернулись на Майдан: на территории своих было спокойнее. Здесь люди разделились на тех, кто выковыривал брусчатку, готовил коктейли молотова и готовился к штурму, и на тех, кто просто смотрел на "беркут", которые стояли на горе под Октябрьским дворцом. Но были и те, кто в панике не мог понять, как им сбежать с Майдана. Тем более, что по громкоговорителю предупреждали, что штурм начнется в шесть вечера и каждый, кто останется, будет считаться террористом.

Я с подругой пошла в Дом профсоюзов, мы были последними волонтерами, которых запустили в операционную. Нас одели, как врачей. Несколько раз предупреждали: если здание захватят, нас арестуют, как и всех, но кого это волновало.

Когда начали приносить раненых, мы швабрами смывали лужи крови с пола, сбрасывали еду, освобождая столы (раньше это была столовая), и постоянно делали новые операционные столы, отыскивали в мешках медикаментов то, что было нужно врачам. Два или три раза в импровизированную операционную залетали газовые гранаты (наверное это было когда "беркута" подходили очень близко), мы проветривали комнату и работали дальше.

Также мы опрашивали раненых, ибо если кто умрет, надо было сообщить родным. В центре комнаты долго пытались реанимировать мужчину, но он уже не пришел в себя, а я так и не запомнила его лица.

Ребята с Майдана приносили нам раненых на куртках и одеялах, и еще ругались, потому что мы долго не могли их освободить. Мы держали за руки тех, кого зашивали, анестезия не всегда успевала срабатывать. То, как кричат люди, чувствуя такую боль, невозможно забыть.

Когда столы закончились, мы просто быстрее отправляли в Михайловскую церковь тех, кто мог идти. Врачи, которые там работали, не отдыхали ни минуты. Один из них попросил у меня кофе, потому что уже не мог стоять на ногах.

Очень запомнились первые упоминания о том, что здание горит. Одному из врачей позвонили и сказали, что профсоюзы загорелись, он оглянулся и громко спросил: "Мы горим?". Ему ответили: "Да вроде нет". Он улыбнулся и сказал: "работаем, пока не загорится здание". У наших окон, во внутреннем дворе дома, стоял газовый баллон, и если бы возгорание началось там, нас бы просто снесло взрывом.

Когда началась эвакуация Дома профсоюзов, брат забрал нас с подругой и отвел в Михайловский собор. Но когда он ушел, подруга меня уговорила выйти посмотреть, кто есть вокруг собора. Мы пошли в сторону отеля "Интерконтинталь". Возле здания управления МВД было видно кого-то со щитами, мы подходили все ближе, но нам навстречу выбежал из-за киоска с газетами майдановец и сказал, что это титушки, хотя у них были милицейские щиты.

Однако было поздно, они начали бросать в нас гранаты. Куча мужиков бросали гранаты в двух девушек, мы побежали обратно. Возможно потому, что быстро бежали, прямо нам в спины они не попали. Мы остались в соборе. Позже к нам пришли наши одногруппники, которые уже бились на Майдане не один час. Мы их накормили, они отдохнули минут 15 и вернулись на площадь.

Потом люди начали массово нести медикаменты в собор. Машина за машиной въезжали в ворота церкви. Киевляне - невероятные люди. Мы фасовали и раскладывали медикаменты, руки уже были почти отморожены, но останавливаться было нельзя. Так прошло еще пару часов. У меня пропал голос, вероятно от того, что я надышалась газа еще в профсоюзах, однако, это не мешало работе.

Ночевали мы также там, потому что выехать было невозможно, собор был заблокирован милицией. Несколько раз неравнодушные люди хотели забрать нас ночевать к себе, но мы отказывались, и они забирали к себе раненых.

Тогда я впервые, и надеюсь, последний раз, сидела на каремате прямо у алтаря церкви. Я заметила, что моя обувь заляпана кровью, однако смывать ее особого смысла не было. Позже в собор пришли поспать ребята из "Правого сектора". Один из них был контужен, он буквально шатался на ногах. Врач его осмотрел, сделал укол. Я думала, что он ляжет отдыхать, но уже через пару часов, в пять утра, они все поднялись и вернулись на Майдан.

Телефон разрядился, было невозможно узнать новости, и мы просто ждали утра. На самом деле, на Майдане было не страшно, страшно смотреть из дома на разгон и ничего не делать. Где-то в 7 утра приехал друг моего брата и нас отвезли домой. Выезжать милиция давала, но на Бессарабке они блокировала проезд в сторону центра. На всех дорогах от Софийского собора и в Печерске были гаишники в бронежилетах и с автоматами.

Когда мы проезжали мимо Красного корпуса университета Шевченко, в него пытались зайти какие-то студенты, юристы наверняка, но занятия отменили. После нескольких часов сна я пешком вернулась на Майдан.

Олекса Шкатов (редактор региональных порталов):

18 февраля. Около 16:30. Иду пешком с "Олимпийской" на Майдан. Навстречу несется человеческая река: метро перекрыто, транспорт тоже, поэтому отпущенный из офисов народ спешит по домам. И в этом потоке, против которого ты пробираешься, становится как-то неловко, потому что подсознательно ожидаешь, что все, как и ты, ломонуться на Майдан, а на самом деле – нет. И ты взглядом ищешь тех, кто вместе с тобой пробирается против течения. Так как-то веселее.

У выхода из "Крещатика" торговцы собирают свой товар – магнитики, сувениры всякие. Говорят, их предупредили, чтобы все убрались, потому что будет зачистка. На Майдане народу не очень много, но напряжение, жизнь бурлит безумная. Вокруг Октябрьского дворца – забор из ментовских щитов. Там, где была баррикада под пешеходным мостиком над Институтской, теперь стоят ВВшники, а за ними – "беркута". ВВшники напряженные, но в целом не агрессивные. Курят. "Беркут" кричит "фашисты", задираются к журналистам, спиной к ним лучше не поворачиваться. Под баррикадой напротив Профсоюзов, возле палатки 2-й сотни, разливают коктейли Грушевского, то есть Молотова. На Михайловской выстраиваются отряды, сотня какая-то: девушки обнимают парней и плачут.

17:30. Украинский дом. Перед ним стоит десятка три ВВшников, "майдановцев" не видно, но пройти вроде можно. Поднимаюсь по лестнице – из главного входа выходит парень, его останавливают. Отбирают бронежилет, роются в карманах и рюкзаке, вытряхивая что-то на землю. Проверяют документы. Потом дают несколько пинков (без лишнего фанатизма) и отпускают на все четыре. Кричат мне: "А ну иди сюда!". Притворяюсь глухим и быстро захожу в дом. В обычно людном холле пусто. Где-то разбивается стекло. В лазарете что-то собирают медики. Узнаю, что "майдановцам" выдвинут ультиматум: освободить помещение до 18:00, потому что будет штурм. В офисе Автомайдана – он был справа от входа – какая-то дама, явно в состоянии аффекта, отказывается идти, как же она может все бросить – технику, документы, термосы, а все куда-то делись. Долго ее уговариваем, объясняем, что ее побьют или убьют. Что если другие все бросили, то не она в этом виновата.

Дальше уже все бегом: мимо "майдановской библиотеки", на полках которой лежат и мои книги (21 числа на том месте будет большое черное пятно сажи), – на лестницу, там - разбитое окно. Слышим, как бьется стекло внизу, топанье ног ВВшников в фойе. Ныряем в дыру. Помогаю медикам тащить какие-то их принадлежности. Прыгаем по плитам, отдышались, подкуриваем. Зачаровано смотрим, как отряд ВВшников резво так бежит вверх по Трехсвятительской. "Зажигалка есть?" – спрашивает парень рядом. Протягиваю на автомате. Он откуда-то достает бутылку с "Молотовым"... Ну, понятно: далее бежим вверх вместе, журналистской "корочкой" уже не "отвертеться", даже если очень захочешь.

20:30. "Беркуты" и ВВшники пошли в наступление. Майдан пылает. Ветер, как всегда, на нашей стороне: дым в "ту сторону". Горит там, где три дня назад, 15-го, были майдановские крестины, на которых тебе посчастливилось быть, и от того ощущения того, что происходит, становятся еще пронзительнее. Вообще сюрреалистическая картина: огонь, дым, фейерверки, ментовские водометы, камни, коктейли Молотова, майдановские бочки - "барабаны". Помогаешь кого-то тянуть. Ловишь "скорую", что в тот момент спускается по Михайловской. Звонит мама – это надо бежать на квартал выше во дворик, чтобы сказать "да нет, не на Майдане, у друзей следим".

А потом, по дороге на фуникулер (ибо надо забрать от друзей на Почтовом жену), "делаешь крюк" через Большую Житомирскую, вокруг главной Киевской "ментовки", чтобы посмотреть, а не кучкуются ли там, под прикрытием "доблестной милиции", их верные друзья – титушки. Но там все тихо. А когда зайдешь к друзьям, они тебе скажут, что пока ты ехал, там, куда ты "заглянул на разведку", титушки убили человека. Казалось, что тогда было страшно. Но на самом деле страшно стало на следующий день…

Дмитрий Качура (отдел "Власть"):

Когда начались первые столкновения в Мариинском парке, стало понятно, что все очень серьезно. К тому же в это время "рубка" шла на углу Шелковичной и Институтской, перекрытой грузовиками. В Верховной Раде, заблокированной оппозицией, было неспокойно. Журналисты вместе с нардепами смотрели на то, как димилось за окном. На Шелковичной именно выводили первых помятых "беркутовцев". Толпы титушек, хоть сами в уличных боях участия не принимали, но все время улюлюкали журналистам. Тогда "беркутовцы" затащили в "Богдан" нескольких убитых "майдановцев". На Шелковичной народные депутаты от "Свободы" тогда буквально смяли "бобик". Правда, объяснялось это довольно прозаично: среди задержанных оказался помощник одного из нардепов.

С трудом выйдя из окружения на Липской (кстати, "волнорезом" выступил будущий мэр Киева Виталий Кличко, которого титушки побоялись трогать). Оказалось, что вся территория правительственного квартала и соседние улицы находятся под контролем титушек и "Беркута". Добрался к центральной площади столицы через боковые улочки. После этого началась всенощная – дым, огонь... Пошло в дело все, что было под рукой. Киевляне, несмотря на противодействие милиции, свозили все необходимое на Михайловскую площадь, оттуда оно доставлялось на передовую. Именно 18 января стало понятно: или мы их, или они нас. Собственно, последующие события 19 и 20 февраля были обусловлены именно этой позицией. Также тогда выяснилось, что, за некоторыми исключениями, представители нынешней власти в эти дни не пошли за людьми. В отличие от первой попытки штурма Майдана – с 10 на 11 декабря 2013 года, когда плечом к плечу с активистами стояли и депутаты, в этот раз политиков на баррикадах почти не было.

Фото: Александр Хоменко/depo.ua, EPA