Как я был волонтером. На ставке 30%

«Главное не бойся подходить к людям и просить помочь, - на выходе из метро дает последние инструкции моя начальница, 21-летняя Катя. - Ты помогаешь детям. Не для себя ведь просишь».

На самом деле она лукавит: от собранной суммы я получу 30%. В договоре, который заключают с волонтером, это называется «компенсацией» или «дорожными расходами». На таких условиях работают практически все официальные волонтерские организации Украины.

НА МАЙДАН НЕ ХОДИМ: ТАМ ЕСТЬ ОТКРОВЕННОЕ ХАМЛО

Офис организации неподалеку от станции метро «Лыбедская». Темная комнатенка в конце коридора на втором этаже советской пятиэтажной коробки. Окно в деревянной раме во двор, заваленный строительным мусором. Сквозь разбитые бетонные блоки пробиваются молодые деревца. Из мебели - два стула, шкаф, сейф с тяжелой дверью нараспашку и канцелярский стол. Единственная вещь, которая позволяет понять, что ты не попал в прошлое - ноутбук.

«Юридически у нас есть разрешение работать во всем городе, но по факту везде приходится договариваться дополнительно, чтобы охрана не выгоняла, - Катя достает из шкафа папку с документами, показывает разрешение, нотариально заверенную доверенность представителя организации, медицинские выписки мальчишки, для которого мы будем собирать деньги.- Вчера говорила с начальником вокзала, теперь можем там работать. На Майдан нельзя. Самооборона у меня отобрала коробку и все деньги высыпала на пол, сказав, что они тут сами собирают на потребности революции. Там не все такие, но есть откровенное хамло. Я на них заявление написала в милицию, но результата никакого...».

 

Катя «волонтерит» с 18 лет. Сначала в Запорожье на добровольных основаниях пошла санитаркой в городской травмпункт. Таскала ведра с окровавленными бинтами, возила пациентов в операционную, мыла полы.«Больше всего запомнилось, когда держала ногу бездомного, а ему хирурги ампутировали пальцы - обморозил, - вспоминает она. - А так работа интересная - научилась капельницы ставить, инъекции вводить... Вообще я экономический колледж закончила, попробовала в банке работать, но там скучно. Цифры, бумаги, а я с людьми люблю общаться».

Катя выдает мне бокс для пожертвований. Это большая прозрачная коробка, похожая по форме на ромб. Сверху - опечатанная крышка и отверстие для денег.

«А если я, например, захочу забрать пожертвования? Зайду в туалет и выпотрошу коробку?» - подначиваю начальницу.

«Тогда я тебя сдам в милицию, - пожимает она плечами. - У нас был один волонтер, он два раза выпотрошил бокс. Мы написали заявление в милицию - вор должен сидеть в тюрьме. Тем более, что он у больных детей воровал. Кстати, с его коробкой будешь работать...».

Собирать средства будем для подростка Саши, больного ДЦП. Его фамилию и точный диагноз ДеПо не указывает из этических соображений.

БОГАТЫЕ ТОЖЕ ЖЕРТВУЮТ. НО МАЛО

Работаем на вокзальной площади. Мимо проносятся потоки людей: жуют фастфуд, тянут тяжеленные сумки и чемоданы, переругиваются и шутят. Продавцы зазывают на шаурму и экскурсии, таксисты - в салоны своих потрепанных авто. Я стою перед входом в вокзал, с коробкой. Ощущения - будто вышел с протянутой рукой.

«Помогите ребенку на лечение», - подхожу к здоровому мужику.

«Иди отсюда, знаю я вас, все мошенники, - зло смотрит в глаза. - Уходи. Нет, никакого ребенка, себе на водку собираешь?»

«Я не пью, вот документы на ребенка», - пытаюсь оправдаться, люди вокруг останавливаются, смотрят.

Мужик отворачивается, а к прорези бокса откуда-то сбоку тянется рука с десятью гривнями. Забросила первые деньги пожилая женщина, шепнув на ходу: «Не все такие, как этот», - и стрельнула глазами в злого мужика.

После первого удачного опыта деньги потекли ручейком. Тоненьким, но стабильным. По моим наблюдениям, больше всего жертвуют молодежь и люди среднего достатка. Парень, весь в татуировках, перекусывающий шаурмой, дал 20 гривен, а гламурная супружеская пара, судя по всему весьма состоятельные люди, вальяжно вылезшие из немецкого «паркетника», пожертвовала 85 копеек. Женщина долго рылась в кошельке из дорогой кожи, забитом гривнями и валютой, и выудила мелочь. Меньше чем через час в моем боксе оказалось 30 гривень - получается, что заработал десятку для себя и 20 для больного ДЦП Саши. «Я работала в организациях, где волонтеры вообще ничего не получают, ни копейки, - рассказывает Катя. - Кроме меня там только один парень раз в месяц выходил. Пока мы вдвоем собирали деньги 2-летней девочке на операцию, она умерла. Не зарабатывают у нас люди столько, чтобы свободное время тратить на благотворительность. Поэтому все сейчас на процентах».

Головная боль настоящих волонтеров - мошенники. Их пытаются поймать, внедряются в организации и сдают милиции.

«Вчера здесь две фифы с картонной коробкой крутились, мне они подозрительными показались, - рассказывает 19-летняя волонтер Ирина, присоединившаяся к нам на обеде. - А потом я видела, как они просто за углом раздеребанили этот бокс и деньги по карманам распихали. Из-за таких и нас считают ворами».

... Ноги гудят, а голова кружится. После пяти часов хождения по вокзальной площади, приставания ко всем встречным в голове - каша, а в коробке 158 гривень. За десять часов можно насобирать 300, тогда 100 можешь забирать себе. Немного, особенно если учесть, что работа пыльная, тяжелая, постоянно хочется кушать и часто нарываешься на откровенное хамство и грубость.

«Приходи завтра, - на офисе Катя распечатывает бокс и рассчитывает меня, выдавая 52 гривны. - У тебя получается работать, ты, кажется, действительно хочешь помочь, а не просто деньги в карман положить. Это люди чувствуют».

Имеет ли право подобная работа под эгидой волонтерства называться благотворительностью? Мне кажется, да. В конце концов, мы платим за доставку, например, заказа из Интернет-магазина? Платим. А тут вам доставляют коробку для пожертвований. Тоже услуга. Тем более, что подобная схема сбора средств, в отличие от классического волонтерства, намного эффективней.

А ЕСТЬ ЛИ САША?

Мы собирали на помощь Саше, больному ДЦП. По счет-фактуре ему сейчас необходимо шесть тысяч гривен. И если честность моей начальницы Кати у меня не вызвала сомнений, то наличие самого больного очень захотелось проверить. Не занимается ли махинациями сам фонд или его руководство?

Сашу найти удалось - парень очень серьезно болен, зарегистрирован в Центральной районной больнице Коростышева, Житомирской области.

«Он не ходит, только коляска», - сообщили врачи.

Связались с его родителями - мамой Юлей. Она нам подтвердила, что действительно обратилась за помощью в фонд, в котором мы работали.