Родион Шовкошитный: Существует новый канал контрабанды через Майорск - причастна власть

Родион Шовкошитный – в прошлом военный журналист и волонтер, доброволец, участник боевых действий на Саур-Могиле. В течение 11 месяцев, с июня 2015 по май 2016 года, входил в состав одной из сводных мобильных групп по борьбе с контрабандой в зоне проведения АТО.

Данные мобильные группы были созданы Службой безопасности Украины согласно указу Президента Украины по инициативе волонтеров. В их состав входили представители всех подразделений и служб: военная прокуратура, полиция, фискалы, СБУ, пограничники, ВСУ и волонтеры – последние в качестве общественного контроля.

Однако, через 10 месяцев деятельности таких мобильных групп, волонтеров из них начали "выживать", а через 11 месяцев в их составе уже не было ни одного волонтера. Об этом мы и пообщались с Родионом.

- Вы на тот момент были внештатным сотрудником СБУ и теоретически могли продолжить деятельность? Или не могли?

- Не мог. Моя должность называлась: "Гласный внештатный сотрудник". Это лицо, которое не входит в штат СБУ. При этом и приказов никто не отдает. Собственно, это был формальный статус, который давал нам законное право находиться на линии соприкосновения, работать в группах и получать какое-то финансирование в СБУ на проведение деятельности. Ну и еще этот статус давал мне право опрашивать превично задержанных – прошу не путать с допросом.

- По чьей инициативе вывели волонтеров из этих мобильных групп?

- По инициативе СБУ. Вообще, начиналось все это с того, что возникла инициатива конфисковывать в пользу украинской армии автомобили и грузы, в основном продукты питания, которые перемещались нелегально (то есть, путем контрабандны) через линию столкновения в ОРДЛО. Вот такая была идея. Исходя из этой идеи должны были подгонять и законодательную базу.

В принципе, всем эта идея понравилась, и мы "впряглись". Но потом стало понятно, что с точки зрения закона ничего не поделаешь, а нарушать законы никто из сотрудников не хотел, что логично.

Ведь только несколько дней назад Кабмин, под давлением блокады, утвердил порядок, который дает право конфисковывать контрабандный груз согласно решения суда. Мы ждали утверждения этого порядка еще в 2015 году. Но даже он не решает проблему. Пока не будет законодательно прописанной уголовной ответственности, пока не будет прописано крупных штрафов (там предусмотрен штраф, но он очень мал), пока суды не будут реформированы (а все суды местные и они отпускают 90% нарушителей) – решить проблему контрабанды будет очень трудно.

Плюс у нас не существует четко проведенной линии соприкосновения. Ее никто никогда не видел (постоянный порядок должен был ее определить). Поэтому здесь также кроется слабое место в данном вопросе. Не стоит забывать и о состоянии нашей границы с Россией. Через Россию от нас в ОРДЛО идет огромный объем товаров.

Таким образом, это комплексная проблема, которую можно решить только в комплексе реформы и судов, и законодательной базы.

Но, тем не менее, хотя главная идея и не сработала "усилиями" Кабмина, нам удалось своими действиями снизить поток контрабанды. По крайней мере, в первые 11 месяцев, когда в составе мобильных групп были волонтеры. Как было дальше – я не знаю, потому что меня там уже не было. Но на момент нашего выхода, общий объем контрабанды уменьшился, по моему мнению, где-то на 80%.

- Уменьшился, в первую очередь, из-за счет огласки, или были другие, более веские, рычаги влияния?

- Во-первых, да, огласка. Эти моменты начались очень активно озвучиваться: например, один чем-то занимается, другой что-то "крышует" – все это стало публиковаться. Плюс СБУшники или фискалы что-то находили... Так вот, об этом постоянно говорилось на публике, к толму же постоянно докладывалось на самый верх, поэтому определенные рычаги влияния на все это были.

Например, главной проблемой у нас было Новолуганское. Сначала там тихонечко ходила контрабанда, а потом вообще караваном пошла. У меня в мобильной группе было два десятка добровольцев, которые в группе постоянно находились, на ротации по 10 человек. Это были люди, которые решились работать на волонтерских началах: волонтеры заправляли автомобиль, присылали продукты, и все – зарплаты они не получали. Так вот, благодаря им у меня в мобильной группе было два дополнительных экипажа, которые мы на своем участке поставили круглосуточно, поэтому нам удалось этот трафик прекратить почти полностью.

Я хотел еще два таких экипажа поставить в район Новолуганского, а также возле Счастья, озвучил инициативу, и нас (волонтеров) вывели из состава мобильных групп и эту идею реализовать не удалось.

Еще один добровольческий экипаж у меня был "блуждающим". Он работал там, где было необходимо его участие: и с Кураховской группой, и с Лисичанской, и с Бахмутской, и с Волновахской.

- А в целом, по состоянию на сегодня, ситуация как-то движется в сторону решения, или наоборот – откатывается?

- Из того что я вижу, наблюдая за ситуацией (а люди свои остались и с той стороны, и с этой стороны, и в силовых структурах – поэтому руку на пульсе держу) я могу сказать следующее: недавно мне поступила информация, что Новолуганское и Верхнеторецкое стоят – там движения контрабанды нет совсем. А это были крупнейшие каналы в Донецкой области.

Зато сейчас новый канал открылся – через Майорск. Там на развилке есть "логистический центр": с нашей стороны туда заходит грузовик с товаром, а из Горловки приезжают так называемые "ослики", челноки, и перевозят его своими автомобилями. И так несколько раз. Разагружают фуру, которая стоит за нашим "нулем", заезжает следующая. И уже из Горловки люди подтверждают, что к ним пошел украинский товар. Но здесь проблема на уровне местных органов власти, которые причастны к этому каналу. И это уже с ними надо решать. А также с фискалами и пограничниками, которые стоят на этом логистическом центре и допускают это челночное движение за вознаграждение.

- Вернемся к вопросу исключения волонтеров из мобильных групп. Перед тем, как эти группы формировались – состоялась двухчасовая встреча волонтеров с президентом Украины Петром Порошенко, которая и повлияла на участие волонтеров в этом процессе. А были попытки через Президента воспрепятствовать исключению волонтеров из состава этих мобильных групп?

- Нет, не было. Во-первых, это произошло мгновенно. Нас просто вичеркнули из боевого расположения групп. Не знаю, информировали ли президента об этом вообще, и если информировали, то кто и как. Но каких-либо действий с его стороны не было. Хотя еще длительное время СБУшники докладывали, что волонтеры в группах работают – когда уже ни одного из них не было.

Да и лично я, не пытался довести информацию президенту относительно этого вопроса, потому что уже в конце деятельности этих групп определенные сотрудники СБУ, которых специально прислали из ГУ, пытались против нас, волонтеров, сфабриковать хотя бы какие-то дела. То есть, хотели волонтеров убрать по-плохому и было понятно, что дальше вместе мы работать не будем при любых обстоятельствах.

- Бытует мнение, что война продлится до тех пор, пока это будет выгодно тем, кто контролирует ее ход, в том числе контрабандные потоки. То есть, что это не столько невозможность ВСУ противостоять агрессии России, сколько глобальный "договорняк". Вы его разделяете?

Ни для кого не секрет, что война – это большой бизнес. В том числе и наша война. Вообще, с контрабандой можно бороться, если есть желание и политическая воля. Политическая воля была изначально, потом ее не стало. По крайней мере, я не вижу ее... Собственно, поэтому волонтеров и убрали из мобильных групп.

Но надо также понимать, что и агрессия России, которая существует – делится на имеющуюся (уже введенный на Донбасс контингент) и потенциальную (войска на границе, постоянная угроза более масштабного вторжения). В августе 2014 года, нам всем казалось, что скоро война закончится и мы будем на государственной границе с Россией. Сейчас линия соприкосновения, скажем так, стабильна в течение длительного времени.

А контрабанда – это не причина, это следствие. Она прекратится, собственно, как и война в целом, когда мы возьмем под свой контроль всю украино-российскую границу.