Когда Путин будет просить еду за утилизацию своих ядерных помоев

Уже всем понятно, что бойня на Майдане, аннексия Крыма и война на Донбассе – это части одного большого кремлевского плана. Плана по возвращению (точнее, на момент начала Майдана – оставления) Украины в постсоветском, а по сути – в неосоветском мире. И до определенного момента, пусть и с проблемами, этот план работал. Но дальше произошло не так, как думалось (и планировалось)...

И этот план перестал работать. Еще в 2014-м и начале 2015-го Россия имела стратегическое преимущество – но действия Украины и ее западных союзников сломали это преимущество. И в широком смысле сейчас уже можно говорить, что Россия проиграла. Украина выпала из российской орбиты, из "русского мира", и вряд ли когда-нибудь туда вернется. Крым – это, конечно, определенный успех, по крайней мере, территориальный. Но – если уже даже кобзоны позволяют себе заявочки о "неподъемной ноше", то какая же это победа? Даже плебс рано или поздно что-то заподозрит. В том числе и тот, которому "хоть камни с неба".

Казалось, самое время играть в "17 мгновений весны". То есть начинать сепаратные переговоры – например, с будущим президентом США (в том, что им станет Хиллари Клинтон, сомнений не должно быть уже даже в Кремле). Именно с ним, потому что, по большому счету, вся антипутинская коалиция держится именно на Штатах. Но в реальности мы видим, что Кремль продолжает творить свои черные дела в Сирии, продолжает нагнетать ситуацию на Донбассе, даже не заикается – на уровне хотя бы придворного клоуна Жириновского – о возможном возвращении Крыма. Почему?

С одной стороны, имперскость давит. "Великая страна" должна говорить только с позиции силы – иначе какая это тогда великая страна? Впрочем, здесь неплохо было бы вспомнить уроки истории, конкретно – того персонажа, с которым сравнил Путина украинский нардеп Гончаренко. Тот тоже говорил со всей Европой с позиции силы, а закончил известно чем. Сомневаюсь, что в окружении Путина нет никого, кто знал бы историю Второй мировой войны. Поэтому...

Есть на восточных границах России такая маленькая страна – КНДР. Страна, которая была бы абсолютно неинтересна всему миру (много ли людей интересуется, скажем, жизнью современного Вьетнама или Лаоса?), если бы не одно "но". Там уже более полувека руководит некий Ким Ир Сен. Кстати, реально руководит – 4 года после смерти он оставался президентом страны, а с 1998-го является "вечным президентом КНДР". Чем не пример для Путина? Но пока что он и его страна являются примером в чем-то другом.

Время от времени северные корейцы пугают весь мир заявлениями/слухами о ядерных разработках, вплоть до испытания атомной бомбы. Впрочем, как эта волна начинается, так она и заканчивается. Почему? Да потому, что все эти заявления – особенно при сыне и внуке "вечного президента" – не что иное, как торг. Да-да, торг – а ядерная программа это тот товар, который можно выгодно обменять. Например, на продовольствие. Или на что-то другое, чего в "Могучем процветающем государстве" (это официальный девиз Северной Кореи) нет и быть не может. Система работает просто – пугаем мир атомной бомбой, затем обещаем, что больше не будем, если дадите поесть. Наедаемся. А затем повторяем фокус.

К чему в этой статье КНДР? Да к тому, что поведение России в последний год очень сильно напоминает именно северокорейскую модель. Донбасс и Сирия выглядит лишь разменной монетой, аргументом в крупных торгах. Не подтверждением своего величия, не плацдармом для захвата всего мира, как это было во времена СССР – а банальным северокорейским ядерным оружием. "Дайте кушать, потому что бахнем". Только, конечно, Россия – не КНДР, поэтому ставки и требования здесь побольше, солиднее. Но модель ну очень похожа.

И однажды Путин прямо проговорился – в случае с плутониевой истерией. "Снимите санкции, потому что перестанем утилизировать". Риторика – один в один. И, кроме того, в пользу этой версии говорит и то, что Россия постоянно активизирует ситуацию в горячих точках перед очередными переговорами – чтобы потом с чистой совестью сказать, что сейчас все уладим, вот только что мне будет за это?

Конечно, если в Кремле уже все обезумели и реально считают себя супердержавой, которая способна воевать не то что с Европой, а с самой Америкой – тогда все эти версии окажутся мыльным пузырем. И все-таки есть основания считать, что в Москве растеряли еще не все мозги, поэтому тамошняя власть более-менее объективно оценивает ситуацию. И, понимая свое стратегическое поражение, просто ведет тактические торги. Тут мы нажмем – а потом отпустим, если получим то-то и то-то. Конечно, пока не банальное продовольствие. Пока что. Два года назад и "Искандеры" над санкциями смеялись, а сейчас уже плачут.

В эту схему, кстати, прекрасно укладывается и уменьшение финансирования того же Приднестровья. Это Советскому Союзу требовалось наращивать свое присутствие в Египте и Анголе, Вьетнаме и Кубе. Путинской России достаточно того, что Приднестровье существует, существует как некий "загашничек", который в случае чего можно будет использовать как очередной элемент для торгов. (И Крым так же – отложенный на антресоли, но придет время, будут торговаться и им, как сейчас торгуются Донбассом. Все эти "товары" имеют определенный срок использования.)

Вот так Россия с вершин Советского Союза, который действительно был игроком мирового масштаба (на чем, правда, и надорвался) скатилась до уровня Северной Кореи, которая просто хочет выжить. И ради этого готова на все – разгромить Донбасс, Алеппо уничтожить. Кстати, и ядерное оружие тоже выложит в свое время. Как, возможно, последний козырь. И, возможно, уже после Путина. Но обязательно выложит. Просто они ничего другого уже не умеют. Победить им не удалось – и даже Беларусь уже поглядывает, как бы удобнее и комфортнее (прежде всего для самого Лукашенко) прыгнуть в гречку. А больше у России союзников и не осталось – разве что несколько купленных "за три копейки" тихоокеанских островов.

Вот и получается, что единственная модель взаимодействия с миром – это вот такие вот шантаж-торги. "Видите, как здесь плохо? Снимите санкции, потому что будет еще хуже". Северная Корея на 1/9 части суши. Это было бы даже смешно – если бы не было так горько.