План Путина: Когда Зеленский сядет за стол переговоров с Пасечником и Пушилиным

Волна криков "измена", "победа", и "покажите нам настоящий текст", которая поднялась с момента вчерашнего подписания украинской делегацией в Минске "формулы Штайнмайера", как это часто бывает, несколько затуманила суть и значение события. Подписанный Леонидом Даниловичем Кучмой вчера документ, который теперь требует официально опубликовать парламентская оппозиция, ничем не отличается от того, что Кучма должен был подписать 18 сентября и тогда подписывать не стал. Простое сравнение текстов вчерашней "формулы" с ее редакцией, обнародованной российскими СМИ 19 сентября, показывает их полную идентичность.

Почему так произошло, неужели Леонида Даниловича просто "дожали"? На самом деле нет. Просто в прошлый раз представители Украины не захотели подписывать документ вместе с "руководством Л-ДНР". И чтобы выйти из ситуации, на этот раз согласие было выражено отдельными личными письмами от всех заинтересованных сторон в адрес ОБСЕ с заявлением о том, что они соглашаются с имплементацией "формулы". Согласование и подписание формулы вызвало живой энтузиазм в МИД Германии, где произошедшее назвали "долгожданным прогрессом". Реакция Франции сейчас отсутствует, но если учесть тот факт, что Эммануэль Макрон за считанные часы до подписания на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы призвал его все же осуществить, можно подозревать, что довольны и в Париже.

Таким образом, после сообщения о согласовании "формулы Штайнмайера", исчезла часть препятствий для проведения четырехстороннего саммита в нормандском формате на самом высоком уровне. Часть, но не все. Поскольку есть еще требование Москвы развести войска и уничтожить фортификации под Петровским и Золотым. Которое, если верить спецпредставнику председателя ОБСЕ в ТКГ Мартину Сайдику, начнут реализовывать где-то после 7 октября. После чего широкая дорога к желанному Банковой саммиту будет открыта. И тут всплывает первый интересный момент. Который заключается в том, что никто и никаких гарантий в отношении результатов этого саммита никому не давал. И понять, почему в офисе Зеленского с таким нетерпением ждут это событие, сейчас практически невозможно.

Второй интересный момент заключается в том, что формула Штайнмайера в существующем виде не значит ровным счетом ничего. Поскольку она дает самое общее представление о том, каким, теоретически, мог бы быть политический путь выхода из кризиса. Но она ничего не говорит о каких-то практичных вещах. Когда и на каких условиях из Донбасса будут выведены российские войска, кто и на каких условиях будет обеспечивать соблюдение прав на этих территориях, когда "кураторов" не станет, кто будет контролировать украинско-российскую границу, кто и как обеспечит защиту прав украинских партий и СМИ на территории самопровозглашенных "республик", как и где будут голосовать люди, которые покинули Донбасс и пересилились в другие регионы Украины — продолжать можно до бесконечности. И от того, какие именно значения будут подставлены в эти пустые пока что строки "формулы", и удастся ли убедить Россию и сепаратистов эти соглашения соблюдать, очевидно, и зависит то, "победой" или "предательством" станет реализация формулы Штайнмайера. Которая имеет столько же отношения к реинтеграции Донбасса в Украину, как всеобщая Декларация прав человека — к выборам председателя сельсовета в какой-нибудь черниговской или гуцульской глубинке.

А третий интересный момент заключается в том, что "власть" "ДНР" и "ЛНР" фактически уже денонсировала свою подпись под "формулой". В частности, в сегодняшнем заявлении Пушилина и Пасечника есть следующий пассаж: ""Призываем господина Зеленского не диктовать нам условия. Когда он говорит, что выборы в Донбассе пройдут только после того, как Украина получит контроль над границей, он не понимает, что не ему решать, когда у нас пройдут выборы, а нам. Никакого контроля над границей киевская власть не получит". Даже если абстрагироваться от вопроса о границе — выборы в регионах Украины назначаются парламентом. За исключением выборов сельских старост — и то только в случае досрочного прекращения полномочий предыдущего сельского старосты. Конец истории.

Четко понять, заявление главарей сепаратистов является исполнением принятого в Кремле решения, или "инициативой на местах", с помощью которой местные бонзы показали свою "близость к народу", сейчас невозможно. Об этом можно будет судить после реакции Кремля. Но все это опять демонстрирует - "формула Штайнмайера" без сопроводительных документов является пустой. В то же время в "ДНР" и "ЛНР" требуют говорить с ними о новом законопроекте об особом статусе Донбасса. А это уже прямой намек на переговоры между Зеленским и главарями террористов. Что полностью соответствует плану Путина, который давно говорит, что с боевиками надо говорить. И если Зеленский все же сядет за стол с Пасечником и Пушилиным, во что верится довольно слабо, то субъектность квазигосударства уже будет вопросом решенным.

Осталась ли во всей этой истории какая-то тайна? На самом деле, да. Этой тайной является будто бы уже существующий в природе итоговый документ саммита в нормандском формате, который уже был согласован в тайном режиме советниками президентов "четверки". Впрочем, его никто не видел — поскольку дипломатам из ТКГ его также не показывали, и полной уверенности в его существовании пока также нет.

Таким образом, складывается впечатление, что подписанный вчера документ является "формулой" в первоначальном, математическом смысле этого слова. Набором переменных, которые могут быть очень разными.

И от того, какие именно значения будут подставлены в эти пустые пока что изменения величины "формулы", и удастся ли убедить Россию и сепаратистов соблюдать принятые по "формуле" соглашения, очевидно, и зависит то, "победой" или "предательством" станет реализация вчерашних договоренностей. Которые в своем "чистом" виде имеют столько же отношения к реинтеграции Донбасса в Украину, как всеобщая Декларация прав человека — к выборов председателя сельсовета в какой-нибудь черниговской или гуцульской глубинке.

Хотя, если учесть результаты практической деятельности нашей власти в международно-политической сфере, все-таки становится немного страшно.