Из российской тюрьмы – в украинскую: Почему не дают помилование тем, кто сидел в оккупированном Крыму

Когда началась оккупация Крыма, всех осужденных, независимо от прописки, начали склонять к принятию российского гражданства. Большинство согласились: кто-то из идеологических соображений, кому-то было все равно, на кого-то нажали через родственников или пригрозили ухудшением условий.

Остались "иностранцами" в тюрьмах оккупированного Крыма считанные заключенные. Среди таких был Валентин Поплавский – мы писали о нем в статье "История украинского зэка в оккупации: паспорт РФ или голодная смерть". Сейчас Валентин уже на свободе, украинской стороне удалось освободить его и еще больше десяти заключенных из Крыма.

Единственная из известных нам женщин, которая сохранила преданность Украине, находясь за решеткой и не взяв российский паспорт – прикарпатка Яна Акимбаева. Весной 2014-го она уже третий год находилась в симферопольском СИЗО по обвинению в подделке документов и участии в ОПГ, которая занималась рейдерством. Ее вину не могли доказать. Чтобы ее поскорее отправили в Украину, Яна призналась в подделке документов, еще и взяла на себя вину по другим эпизодам обвинения, потому что экстрадировать, как она знала, могут только осужденных. После суда ее этапировали на Россию, и год назад передали на подконтрольную украинскую территорию. Интересно, что из сопроводительных документов с ней приехало только постановление апелляционного суда Крыма, выданное уже во время оккупации. Такие документы Украина не признает, то есть и осужденной в украинском правовом поле она якобы не является.

"Ни один суд, ни Октябрьский Харькова, ни Голосеевский и апелляционный Киева не хотели брать на себя ответственность за мое освобождение, ссылаясь друг на друга. Пересчитать день за два по закону Савченко (с 2011 по 2016 год наша собеседница находилась в Симферопольском сизо) мне тоже не могли, потому что отсутствует уголовное дело", - рассказывает Яна.

Тогдашняя омбудсмен Валерия Лутковская обратилась в Администрацию президента с ходатайством о помиловании, но и это оказалось невозможным, потому что для помилования осужденного нужен приговор. Вынесенный на контролируемой украинской территории. Яна снова признала свою вину, ее осудили и этапировали в колонию в Тернополь. Но и теперь о помиловании почему-то не говорится, при том, что учитывая закон Савченко, присужденные судом 10 лет Яна Акимбаева уже отбыла.

Дома ее ждут 11-летняя дочь и 8-летний сын, они не виделись с 2011 года.

Яна связалась с журналистами Depo.uа, надеясь, что обнародование ее истории поспособствует процессу помилования.

Не будем называть осужденных в Крыму, которые категорически отказались от российского гражданства, политическими заключенными и пленниками Кремля. И Валентин, о котором мы писали ранее, и Яна, о которой речь идет сейчас, совершили уголовные преступления и признали вину. Но в то время, когда большинство проукраинских крымчан вынуждены были все же принять навязанное им российское гражданство, находясь на относительной свободе (насколько можно считать свободой оккупацию), эти украинцы, находясь за решеткой, под постоянным прессингом и шантажом, продолжали настаивать на своем.

Дальше - ее рассказ.

Я родилась в Хабаровском крае, еще маленькой, вместе с родителями, переехала на Днепропетровщину. Там закончила школу и поступила в мединститут, но закончить его не получилось и мы переехали на родину к отцу, в Ивано-Франковскую область. Потом вышла замуж, переехала к мужу в Харьков, родила дочку, а через три года - сына. Когда родился сын, мы с мужем развелись и я вернулась к родителям на Прикарпатье.

Яна с дочкой, сыну тогда было 7 месяцев. Едва ли не последнее фото на свободе

Весной 2011 года подруга предложила поехать в Крым, на сезонные сельхозработы, и хоть деньги предлагали небольшие, я согласилась, детей оставила с мамой и бабушкой. В Крыму меня встретил работодатель, привез в деревню неподалеку от Симферополя. Жильем и питанием он обеспечивал, работа была не очень сложная - ухаживать за садом и огородом, потом - собирать урожай. Мне это нравилось, люблю работать на земле. Не устраивала только маленькая зарплата, на нее невозможно было прокормить детей, и я начала искать более высокооплачиваемую работу.

В Симферополе, через подругу из Харькова, меня познакомили с человеком, который предложила быстрый и высокий заработок, связанный с документацией: справки, накладные, договоры. Подробностей он мне не сообщал, а только предупредил, что некоторые направления их деятельности могут быть немного вне закона, но мне беспокоиться не о чем. В худшем случае мне грозит административное наказание. Я понимала, что то, что мне придется делать, незаконно, но безденежье и необходимость содержать двух детей перевесили.

Первым и, как позже выяснилось, последним моим заданием на "новой высокооплачиваемой работе" было написание нескольких доверенностей, связанных с куплей-продажей недвижимости в Крыму. Бумаги я писала от руки, образцы почерков и подписей мне передали. Через несколько дней меня привезли в одну из квартир, где я якобы должна была поставить подпись, подделать подпись под одним договором. Я все сделала, как мне сказали. На следующий день меня арестовали.

Для меня стало шоком, когда я от следователя узнала, что в квартире, где я подписала последний договор, находился мертвый мужчина. Далее, уже в Симферопольском сизо, под следствием, я с ужасом узнала о том, в какой организации согласилась работать. Это была настоящая организованная преступная группировка (ОПГ), которая занималась отжимом недвижимости, вплоть до заводов, как сейчас говорят, рейдерством. Как раз в последний эпизод с квартирой я и была втянута.

Начались допросы, воспроизведения и другие бесконечные следственные действия, позже суды, где я впервые увидела большинство своих подельников. Два с лишним года длился судебный процесс. В результате до 2014 года украинскими судами в Крыму окончательно моя вина, а также группировки доказана не была, потому что ОПГ была численностью около 20 человек, и у каждого - разные эпизоды.

Кстати, большая часть этой ОПГ уже давно на свободе, освобождала их уже Россия, как своих граждан. Они приняли российское гражданство и вышли на волю, правда с запретом на въезд на материковую Украину. Это произошло после визита в СИЗО Поклонской (Наталья Поклонская, она же "Няша" - теперь уже бывший "покурор Крыма, - ред) и ее свиты.

После псевдореферендума, в марте 2014 года, и в местах лишения свободы начали происходить странные события: уголовное дело, вопреки всем европейским законам, меморандумам (преступление совершено на территории Украины, гражданами Украины, пострадавшие - также граждане Украины на момент аннексии), было переквалифицировано под законодательство РФ. Суды и прокуратура оккупированного Крыма, с помощью службы исполнения наказаний и других инстанций, начали оказывать психологическое давление на заключенных по вопросу смены гражданства. Тем, кто сидел по легким и средней тяжести, обещали освобождение из-под стражи, а тем, у кого тяжелые статьи и особо тяжкие - минимальные сроки наказания.

В результате, небольшая часть узников СИЗО приняла российское гражданство. Кого-то из них почти сразу же освободили, а большую часть осудили, как граждан России, и этапировали отбывать наказание на материк.

Мне Поклонская тоже обещала освобождение, если я возьму гражданство России. Но предупредила, что в Украину я уже тогда попасть не смогу. Зачем мне нужна такая свобода?

Те в СИЗО, кто продолжал отказываться от российского гражданства, были их власти, как кость в горле. Тем более, что у них были на тот момент возможности общаться с родными с материковой Украины, и те били тревогу, обращались в украинские и европейские учреждения по правам человека. Поэтому из Москвы, не желая "лишнего "кипиша" (со слов одного из работников СИЗО), приказали "русифицировать" заключенных, используя их семьи и близких.

Принимая во внимание то, что около 90% заключенных в СИЗО были жителями Крыма и у них на воле остались семьи, их предупредили, что никакие справки на льготы и иные документы семьям предоставляться не будут, пока они не примут российское гражданство. В результате в СИЗО Симферополя остались единицы тех, кто продолжал отказываться от гражданства оккупантов, и на нас началось чудовищное давление со стороны администрации. Это проявлялось в условиях содержания, запугиваниях и нарушениях прав. Некоторые не выдержали этого прессинга, некоторых освободили и их дальнейшая судьба мне не известна. Я понимала, что мне грозит, но решила идти дальше и добиваться экстрадиции как гражданка Украины. Очень скучала и скучаю за детьми, которых не видела с 2011 года, за родителями, братом.

Сын и дочь Яны, сейчас они живут у ее брата

Осенью 2015-го умерла мама, самый родной и самый близкий для меня человек. Если бы не дети, не знаю, наверное, руки бы на себя наложила. Но ради них надо жить и бороться.

От людей с материковой Украины я узнала, что вопросом возвращения крымских заключенных - граждан Украины плотно занялась уже бывший омбудсмен Валерия Лутковская. Также мне стало известно, что экстрадиция из России в Украину возможна только из мест отбывания наказания (колонии), но для этого должен быть приговор суда. Мне ничего не оставалось, как признать свою вину, а учитывая то, что по делу я проходила не одна, то и вину подельников, чтобы суд побыстрее вынес приговор.

16 августа 2016 года, по приговору "апелляционного суда" Крыма со сроком 10 лет лишения свободы меня этапировали из Крыма в Волгоградскую область, в ИК №28 для женщин-первоходок. 17 марта 2017 года меня и еще 11 ребят, граждан Украины, по договоренности омбудсменов Украины и России, передали на Родину. Так я оказалась в СИЗО Харькова. Честно говоря, уже даже не верилось... Это была первая радость за шесть лет, живой вернуться на Родину и надеяться скоро увидеть детей, бабушку, папу и братика.

Я подала ходатайство с просьбой пересчета день за два в СИЗО по закону Савченко, но в Октябрьском суде Харькова ясно дали понять, что не будут брать ответственность за пересчет и освобождение, потому что Россия передала Украине не уголовное дело, а только постановление апелляционного суда оккупированного Крыма, которое суды Украины не признают. А в Голосеевском суде Киева ответили, что перерасчет должен делать суд в Харькове. Так они переводили стрелки друг на друга еще некоторое время, и ни одна из судебных инстанций, а также инстанций по правам человека не могли дать четкий ответ - на каком основании меня удерживают под стражей, если нет ни уголовного дела, ни обвинения.

17 сентября 2017-го омбудсмен лично подала в администрацию президента прошение о моем помиловании. В течение полугода никакого решения не было. Меня тогда убедили, что пересчитать день в СИЗО за два могут только осужденному, после приговора, и такая же ситуация с помилованием.

Возможно, совершив очередную ошибку, я снова признала все то же самое, что и в Крыму. Состоялся суд, мне вынесли приговор и этапировали в колонию в Тернопольскую область. Уже месяц я здесь, но и теперь ответа, получу ли я помилование, нет.

В колонии я работаю швеей. Мечтаю вернуться домой, в Ивано-Франковск, наконец быть с детьми, обнять родных, сходить на могилу к маме. Забыть весь это ад и начать все с чистого листа. А еще в конце апреля я выхожу замуж за мужчину, с которым мы познакомились, когда я уже была в тюрьме. Самая сумасшедшая моя (хотя нет, это уже наша, совместная с женихом) мечта - чтобы я вышла на волю до этого времени. Сыграть свадьбу дома, в кругу родных людей.

Любой заключенный имеет право быть помилованным президентом. Или хотя бы надеяться...