"Если у меня есть год – проживу его с пользой": Боец АТО, больной раком, нуждается в вашей помощи

Боец АТО рассказал журналистам Depo.ua, жалеет ли он о том, что пожертвовал остатками здоровья, как воевал и что для него важнее жизни.

Он пошел на войну добровольцем, осознавая, что это его может убить скорее, чем "Град" или пуля врага. У Стаса - гепатит С, с таким диагнозом необходимо постоянно принимать лекарства и соблюдать диету. Однако он решил, что учитывая угрозу прожить всего лишь год (а именно такой срок врач отвел ему до начала цирроза), должен успеть сделать нечто важное. И практически убежал в военкомат, когда никого не было дома.

Война не забрала его жизнь, вернулся с победами и без единого ранения. Однако доброволец-разведчик заболел раком. Рак щитовидной железы, с метастазами. Весной прошлого года у Стаса началась вторая война, из которой он выйдет победителем только если найдет деньги на лечение. Требуется не так и много – 10 тысяч долларов. Но для семьи, которая уже продала все, что имела ценного и из последних сил тянет ежедневное лечение, эта сумма неподъемная.

34-летний Станислав Антропов воевал в 394 батальоне. Разведчик. Вместе с женой они живут в части дома в Пуще Водице 1917 года строительства. До войны оба работали в сфере недвижимости, понемногу делали ремонт, ездили в отпуск в Крым и мечтали о ребенке.

В 2014 году не стало Крыма. Стас начал все больше времени проводить на Майдане, а когда началась война, понял, что не может оставаться дома, несмотря на тяжелую болезнь. Он не имел никакого военного опыта и не знал, чем обернется его решение. На его Родину напали и он знал, что времени ей как-то помочь осталось немного.

И он не жалеет, что решил именно так.

Далее - прямая речь.

"У меня только средняя школа. У родителей с деньгами было очень тяжело, старшего брата выучить хватило, а на меня уже не хватило. Кем я только не работал! Но все работы интересные. Самая экзотическая была - наставник-психолог в центре реабилитации наркоманов и алкоголиков. Конечно желательно было бы иметь образование психолога, но главное – понять человека. А до войны работал начальником отдела продаж недвижимости. Классная работа, люблю общаться с людьми.

На Майдане я много времени пробыл, но в серьезных боях не участвовал. Когда состоялась последняя битва - на Институтской, я почувствовал, что все, надо надевать шлем, становиться со всеми и драться. А Майдан как раз и закончился. И у меня было ощущение чего-то незавершенного. Там революционеры, Небесная сотня, а что я такого особенного сделал?

У меня в семье ни дед, ни прадед – никто не воевал. Я почувствовал, что так надо. Не просто чтобы "отметиться". Просто надо и все.

После Майдана сразу хотел уйти, но жена не отпустила, плакать стала. Прошло немного времени, я ее отправил к маме, все дела позакрывали и пошел "сдался". Потом уже оттуда позвонил, сказал ей. Она сказала – "Антропов, ты сумасшедший".

Вместе мы уже 14 лет, пять лет назад поженились.

Мог ли я себя назвать патриотом? До Майдана – нет. То есть я знал, что ни за что бы не переехал в другую страну, но особого патриотизма не было. Он начал зарождаться после Оранжевой революции – народ показал свою силу, это чувствовалось. А во время последней революции мы все стали патриотами: кто на словах, кто на делах...

Я попал в 394-й батальон, это разведка. Больше всего испугался, когда подумал, что меня поваром оформят. На полигоне в Ровно я увидел в своем военном билете "военная специальность – повар". Я и дома не могу готовить, даже коты через раз едят. Как же так - шел добровольцем на войну, а попал на кухню?! Извините, говорю офицеру, здесь какая-то ошибка, я, говорю, если что-то приготовлю, рота не сможет воевать. Плету что попало, и о патриотизме, и о том что доброволец, даже взятку предложил. 800 гривен. Офицер посмеялся, говорит – не надо, иди в разведку.

В роте разведки - все контрактники, но нескольких не хватало и они решили на полигоне выбрать кого-то из добровольцев. Меня взяли только за то, что я сказал что 12 лет не пью (смеется).

Очень быстро мы попали в АТО. Старобельск. В первую же ночь – стрельба. Суматоха, никто ничего не понимает. Часть контрактников уже были обстреляны, вот я за ними и бегал. Командиры все были моложе меня лет на десять, но дело свое знали хорошо, научили нас что и как. На самом деле, если ты делаешь все как тебе говорят, у тебя большие шансы вернуться живым домой. Очень много смертей было из-за неосторожности и по причине алкоголя: пошел за водкой, подорвался на растяжке, пошел за водкой и в плен попал.

У нас были задачи по выявлению, ликвидации, по охране важных лиц. Было такое, что с боем вырывались и прикрывали кого-то. Или на границе закрывали периметр. Как-то получили информацию о том, что на нашу территорию прибыли два милиционера-предателя из Луганска, необходимо было их ликвидировать. Стрелять в населенном пункте нельзя, поэтому мы их связали, упаковали и отдали куда надо. Потом взяли в нашем тылу гражданина с карточкой Интерпола, в карманах - две гранаты. Начальника артиллерийских складов искал. Диверсант.

Я считаю, разведка - это самое интересное, что может быть в армии.

Бывали предатели, сдавали позиции. Я знаю историю о ВДВшнике, ребята говорили – точно знают, что комвзвода сдал информацию и погибли. Затем он на растяжке подорвался...

Меня не пробовали подкупить. Что бы я делал, если бы мне теперь дали деньги на лечение в обмен на военную информацию? Я бы что-то наврал (смеется). Ну миллион дают, надо же его как-то выцыганить... А если серьезно, я бы наверное ни за какие деньги такого сделать не смог. Ну так воспитали, хоть и семья была бедная.

А работать на кухне все же пришлось. У нас был повар, Андрей – он мог набрать тушенки, обменять ее на базаре на картошку, зелень, масло, молоко. По стандарту – каша, в нее тушенку вылили, перемешали – лопай. А он говорит – ребята, хотите жареной картошки? Только надо начистить. Сели вместе, начистили. Когда Андрей на дембель пошел – у нас траур был.

Пару раз было страшно. На первом боевом выезде разбросали нас по постам очень далеко друг от друга, посреди леса, рядом деревня с недружественным населением. Ночь, мой сменщик спит, а тут начался шорох и я увидел свечение в кустах: непонятно, или телефон, или нас уже заминировали, у меня паника – а что если сейчас с какой-то стороны зайдут. Я стал досылать патрон в патронник, он выпал, так я его и не нашел.

Мы тогда просидели пять дней в том лесу. Есть такое понятие секрет – вырываешь себе ямку, закрываешься листьями так, чтобы тебя даже вблизи не было видно и сидишь там, наблюдаешь. Нельзя ни вставать, ни курить, только лежишь. Даже если на тебя, извините, мочатся, выдавать себя нельзя. Но лично у меня такого не было.

В больнице было страшнее, чем на войне. Когда ты лежишь привязанный в холодной палате и тебя словно распяли – руки разведены, под спиной валик, чтобы ты выгнулся в дугу, и тебе режут шею. Паника...

Страшно знаете что – когда ты мог бы уже быть здоров, однако не хватает денег. И время идет не в твою пользу.

Просить о помощи страшно, тяжело, стыдно, когда ты всегда был здоровым нормальным мужчиной. Вот видите бутылка пластиковая? Были моменты, когда я даже крышку открутить не мог, просил жену...

Страшно, когда тебя жалеют. Не хочу.

Медкомиссию перед АТО прошел за полдня. У меня с 2005 года - гепатит С, однако я об этом не сказал, мне написали на бегунке "Срочно – доброволец" и я без очереди по всем кабинетам: "Жалобы есть". "Нет". "Проходи". Единственный кто прицепился – терапевт, отправил на анализы. Я быстро сдал кровь, девушкам наговорил, что чуть ли не после обеда на фронт, они мне быстренько сделали справку. В подразделении о моей болезни никто не знал.

Я сейчас понимаю, что подвергал ребят опасности. Но признаться не мог, потому что сразу бы списали и отправили домой. Гепатит передается половым путем и через кровь, в 2% случаев. Поэтому я для себя решил, что если буду ранен, сразу всех предупрежу.

Мой гепатит очень быстро прогрессировал, врач предупредил, что у меня фиброз третьей степени, следующая стадия – цирроз. Смертельно опасная болезнь, такое уже лечится. На лечение надо было $10 тысяч, денег небыло, но был еще минимум год на то, чтобы сделать что-то полезное, пока еще могу... Да, я понимал, что может лучше остаться дома, поберечь печень, но с другой стороны – я за это время мог так и не найти деньги.

Через месяц после дембеля я пришел на полное обследование и на нем в один день мне сказали что рак, а на следующий – что цирроз. Я не думаю, что это из-за войны - это Чернобыль. Опухоли у меня были такие старые, что стали твердые как кусок кальция – когда делали биопсию, их долго не могли иглой пробить.Что спровоцировало метастазы я не знаю. Может стрессы, питание, печень перестала добросовестно выполнять свои функции.

Многие спрашивают, что я чувствовал, когда узнал, что у меня рак. Мне как-то было все равно, я думал только о том, как я скажу об этом жене. Врач мне сказала, что это онкология, папиллярная карсиома, надо оперировать. Я застыл на месте, ничего не понимаю. Потом стал думать, что делать и где лечиться. Уже через две недели меня прооперировали. Потом была терапия – ты выпиваешь радиоактивний йод, десять дней лежишь в боксе с толстыми стенами, ни одного контакта с внешним миром, еду разносили люди в специальных костюмах. После этой терапии оказалось, что щитовидку вырезали, однако метастазы еще остались. Это было в сентябре 2016, мне назначили следующую химиотерапию на февраль-март, но денег уже не было. Я не работал, жена вынуждена была работать значительно меньше, ухаживала за мной. Так лечение и закончилось.

Жена у меня – молодец. Когда я лежал с зеленым лицом и уже ничего не хотел, она уволилась с работы, возила меня по врачам, а когда немного оклемался, постоянно находила мне какие-то дела.

Мы очень хотим ребенка, но сначала надо восстановить здоровье.

Врачи говорят, что у меня очень хорошие шансы, я поправлялся. Я победил гепатит, вируса уже нет в крови. Я еще рак преодолею, надо только немного времени!

На лечение надо около 10 тысяч долларов – на химиотерапию, радио-йодо-терапию, обследования, анализы и лечение. Потратил все АТОшные, автомобиль продал, монеты из коллекции (я увлекаюсь нумизматикой), коллекцию вейпов, и практически все, что ценного было. Работать не могу пойти – за 15 минут "батарейки садятся". Пытаюсь что-то найти чтобы работать на дому.

В день нужно принять около 20 таблеток – гормоны, противовирусная терапия. До еды, после еды, уколы. Если все идет ровно, в месяц около 30 тысяч на лекарства, это если в больницу не ложиться. Я не знаю, как мы справляемся. Постоянно ищу деньги. Берем в долг. Жена работает риэлтором.

Недавно Стас начал рисовать, врачи посоветовали, чтобы успокоить нервы

Я обращался в десятки волонтерских фондов. Мне говорят – можем дать вам билеты на концерт.

В одно утро я увидел в сети фейсбук два сообщения о смерти, только в одном случае ребята погибли на войне, а во втором - парень умер от рака, не дождавшись помощи. Я прошел АТО, выжил там, а когда вернулся, получил сразу два диагноза, которые могут убить. Это будто какое-то издевательство...

Знаете, я постоянно думаю: вот кто-то ищет помощь, и не может найти, и чтобы не умереть залезает в такие долги, что сама мысль, о том, что после выздоровления семья их еще не один год будет отдавать, загоняет в гроб, а кто-то наоборот с легкостью находит спонсоров, которые согласны все оплатить. У меня так не получается, вот бы кто научил, открыл этот секрет.

У Станислава коллекция вейпов, которую он почти всю распродал

Друзья одни, в которых я верил, отморозились, а другие, от которых не ожидал, наоборот подставили плечо. В АТО также очень хорошо было видно, кто есть кто. Люди познаются во время болезни и на войне.

В 2016 году, когда я пришел с АТО, все активнее было с помощью. Напишешь сообщение, триста репостов, кто-то скинул денег, посоветовал хорошего врача. Сейчас написал сообщение, один плачущий смайлик от жены и комментарий "держись дружище" от подписчика. Людям надоедает помогать больным. Человек, когда помог, подсознательно хочет, чтобы ты через месяц поправился и написал пост с благодарностью, а когда это несколько лет тянется... От этого устают, как вот сейчас от войны.

Если бы я сейчас был бы здоров, я бы стал волонтером, общественным деятелем. Помогать людям очень хочется. В армию на контракт не пошел бы. В АТО я ушел не потому, что хотел стать военным, я ушел потому что это было делом чести. Зов. Мужской долг. Если бы началось военное вторжение я бы и сейчас пополз.

Несмотря ни на что, я не жалею, что пошел на войну. Я рад, что смог это пройти. Надеюсь, что сделал это достойно.

Если вы хотите помочь Станиславу, банковские карты :

5168 7573 0832 6737 Приватбанк, гривна. Антропов Станислав

5167 4989 9183 4130 Сбербанк, гривна. Антропов Станислав.

Кроме этого, Стас распродает почти за бесценок свою коллекцию старины. Помочь ему можно, приобретя что-то из лотов. Больше - у него на странице.

Фото: Александр Хоменко / depo.ua, Стас Антропов / Facebook