"Пытки" младенцев и Бабий Яр: Почему вокруг Хржановского разгорелся новый скандал

Илья Хржановский – скандальный российский режиссер, известный в первую очередь в связи с масштабным проектом "Дау", который снимался более десяти лет, в основном в Украине. В конце прошлого года Хржановский стал художественным руководителем Мемориального центра Холокоста "Бабий Яр" в Киеве, причем приехал сюда по приглашению российских олигархов Германа Хана и Михаила Фридмана.

И хотя тема, почему в создании Мемориала в Киеве появилось столько русских, которые будут решать каким образом украинцам помнить историю своей земли, заслуживает отдельного анализа, в последние дни скандал вокруг Хржановского разгорелся не из-за этого.

Так что же это за проект, ДАУ, и чего можно ожидать с мемориальным комплексом Бабий Яр от художественного руководителя с подобным опытом?

Проект вырос из идеи снять кино про советского ученого физика, нобелевского лауреата Льва Ландау, но пошел дальше и превратился больше в социальный эксперимент. В Харькове для съемок был отстроен прототип советского института, где около трех лет все и происходило. Но это были не классические съемки кино – люди жили в этом институте, жили по советским правилам.

Режиссер попытался воссоздать советский институт 30-х годов во всех деталях: от нижнего белья до причесок. И хотя проект превратился в своеобразное реалити а прописанного сценария не было, Хржановский контролировал то, как люди во время участия в нем выглядели, говорили и даже, чем питались, а для развития событий в выбранном им направлении добавлял команды участников, которые влияли на ход событий.

Пока съемки продолжались, потенциальными участниками они воспринимались, как развлечение: еще бы, где еще найдешь аттракцион с таким полным погружением в 30-е годы. Так что желающих хватало.

Впрочем, попав на площадку многие замечали, что такое погружение хоронило в себе манипуляции сознанием, насилие и необычно сильный для человека 21-го века контроль от властной структуры (то есть режиссера).

"Меня тайком провели на запретную территорию съемок. Я инкогнито бродила по коридорам и лестницам, рассматривала ряженых людей и архитектурные детали. И вот сам этот опыт погружения оказался травматическим. Там были и "Замок", и "Превращение". Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью? Да. Все в этом кошмаре вызывало отвращение: одежда, надписи, вывешенная на стенде в КПП газета с анонимными доносами. Мерзкие лица охранников. Но главное - советская музыка. Аудиальное насилие. Я задыхалась. Во всем был запах гнили. Ощущение, будто кто-то влез в мой череп и ковырялся в извилинах мозга. Это было больше, чем кино. Это был Дантовский Ад. Отвратительный антропологический эксперимент", – комментирует один из съемочных дней участница проекта Лидия Стародубцева для "Радио.Свобода".

Настоящих, профессиональных актеров в проекте фактически не было, зато настоящим было все остальное: еда, сон, секс, выпивка, побои, изнасилования. Насилие участники проекта применяли по отношению друг к другу. Авторы в это почти никогда не вмешивались.

Западная пресса описывала немало сцен насилия с ДАУ, а во французском Le Monde им посвящена целая статья. 

Впрочем, все актеры и съемочная группа фильма подписали соглашение о неразглашении того, что происходило на площадке, и могли свободно уйти из проекта. Но это взрослые.

А в проекте были не только совершеннолетние, но и дети. И последний скандал с Хржановским связан именно с ними – в фильме есть спорные кадры с детьми.

"Да, это кино. Нет, на фото не манекен, ребенок настоящий. Да, его никто не спрашивал, хочет ли он пыток. Ребенок был взят из харьковского приюта, где с помощью него демонстрировали кадры насилия, иллюстрируя пыточный характер сталинских времен", – пишет журналистка Янина Соколова, добавляя, что часть критиков на фестивале в Берлине и Париже отказались писать рецензии на это кино, объясняя это нежеланием приобщаться к пиару фильма, который в документально-художественной манере демонстрировал изнасилование, унижение и садизм.

Моменты с детьми вошли в фильм "Дегенерация", в которых детей из детских домов Харькова задействуют в съемках сцен с изображением медицинских опытов.

Детский омбудсмен Николай Кулеба обратился к полиции с просьбой расследовать возможное нарушение прав детей во время съемок киноленты в 2011 году.

Областные прокуроры ювенальной юстиции Харькова зарегистрировали производство по ст. 127 ч.2 Уголовного кодекса Украины (пытки). Санкции статьи предусматривают от пяти до десяти лет лишения свободы.

Кроме того, производство будут вести по ч.3 ст. 300 (ввоз, изготовление или распространение произведений, пропагандирующих культ насилия и жестокости) УК Украины.

Впоследствии издание Главком опубликовало заявление организаторов съемочного процесса на территории Украины – компании Феномен-Украина. Ее глава Кристина Волошина в официальном обращении к детскому омбудсмену отметила, что опекуны детей находились на съемочной площадке, а все действия были согласованы с органами опеки. В заявлении также говорится, что никакого влияния на детей реквизитом или модельными копиями научных и медицинских приборов осуществлено не было, а съемка длилась не больше двух часов.

Мемориальный центр Холокоста "Бабий Яр", художественным руководителем которого является режиссер ДАУ, также среагировал: пресс-служба центра отказалась давать оценку фильмам и методам, которыми они созданы, однако ждать расследования и выводов соответствующей экспертизы, если таковая будет назначена.

"Мы уверены, что любое насилие недопустимо: ни в прошлые времена, ни теперь. Свобода и достоинство человека, его жизнь и его права являются высшими ценностями. Мемориальный центр защищал и будет защищать эти ценности и исповедует их в своей деятельности. В то же время подчеркиваем, что все обвинения, которые звучат сейчас в адрес Ильи Хржановского, сделанные на основании эмоций и субъективных мнений, построенных на догадках и предположениях. Мы считаем, что окончательные решения следует принимать после объективных выводов правоохранительных органов", — отметили в заявлении.

Тем не менее, эксперт по нейропсихологии Елена Самойленко о сценах с младенцами пишет следующее:

"В сцене с младенцами тяжелые чувства героев-младенцев передавались через настоящие чувства "актеров-младенцев". Которые не могли долго смотреть в камеру и "дать знак оператору, что не могут больше сниматься", — пишет Самойленко.

Она добавляет, что зрители фильма "Дегенерация" могут не знать, но дети не плачут просто так.

"Они плачут, когда голодные, им больно, пространство вокруг кажется угрожающим, когда страшно. Они уверены, если раздражитель не исчезнет - то они умрут. Это глобальный страх, который помогает человеку выживать и звать на помощь. Нельзя так просто взять и ударить по младенцу опытом фрустрации, думая, что ничего не будет. Нельзя заставлять детей долго кричать в кадре даже с разрешения родителей, ведь родители могут не знать нюансов детской нейропсихологии и неврологии", – добавляет Елена.

Но несмотря на этические вопросы с детьми, скандал вокруг проекта стал платформой для возобновления полемики относительно Бабьего Яра и то, как должен развиваться проект.

В частности, идея Хржановского о переименовании и редизайне станции метро Дорогожичи – собственно, в "Бабий Яр" вызвала скептическую реакцию у многих критиков. Эксперты сомневались, действительно ли команада понимает проект темы, которую они должны раскрыть. Пространства памяти обычно создаются как места, где человек останавливается и рефлексирует над прошлым. Это требует сосредоточенности и погружения.

"Зритель должен заходить в эти просторы по доброй воле и с желанием что-то понять, с уважением к событиям, которым мемориал посвящен, и ценностей, которые он транслирует. Такое взаимодействие между мемориалом и его посетителем просто невозможно в транзитном пространстве станции метро, который превратит память о Холокосте в обыденный перечень объектов, банальный фон повседневной жизни горожан", – пишет історикиня Юлия Скубицька для LB.

К тому же, по оценке Юлии, автор ДАУ не занимает этической позиции в отношении насилия, а скорее погружает в него себя и других, демонстрируя, как далеко человек может зайти в соответствующих обстоятельствах.

"Это, и факт того, что Хржановский работал с симуляцией в режиме реального времени, а не с художественной формой с присущим ей дистанцированием (перед всем дистанцированием участников сцен насилия от его реалий), заставляет предположить, что Хржановского интересует этот феномен как таковой. И тогда возникает вопрос: мы действительно хотим мемориал, где на первом плане будет погружение в насилие и травму в противовес их осмыслению? Для Хржановского характерен первый подход, для мировой практики мемориальных центров Холокоста второй. Например, Мемориальный Музей Холокоста США ставит себе целью обучение людей относительно угроз, которые несет ненависть, и необходимости предупреждения геноцидов. Это переключение оптики с фокуса на насилии как феномене к акценту на его разрушительной природе и последствиях, на ценностных уроках, которые посетители должны вынести из музейной экспозиции. В очень кратком изложении — традиция коммеморации Холокоста связана с осуждением насильственных действий. ДАУ построен на этих действиях", – пишет Скубицкая.