Полярница Оксана Савенко: "Мне говорили, что женщине - не место в Антарктиде, а я знала, что скоро буду там"

Оксана с детства увлекалась морем и жизнью морских животных, читала кипы книг о географических открытиях и мечтала о путешествии в Антарктиду. Осуществить мечту оказалось непросто, но девушке это удалось. Оксана приняла участие в 23-й экспедиции украинских полярников. Правда, была в составе так называемой сезонной миссии и в Антарктиде провела всего месяц. Ее следующая цель – зимовка на континенте. Госпожа Савенко рассказала Depo.ua о своих исследованиях, быте на украинской полярной станции "Академик Вернадский", проявлении сексизма среди ученых, привычках и проблемах морских животных.

- Оксана, морской биолог – профессия экзотическая. Видимо, сделать первые шаги в профессии было нелегко?

- Да, я с самого начала искала возможность исследовать морских млекопитающих. Писала письма в различные организации, предлагала сотрудничество - возможно, стажером или волонтером. Со временем начали отвечать.

- Что считаете первой серьезной победой?

- Участие в проекте, в который я пробивалась четыре года. В нем работали американцы, россияне, японцы и украинцы. На одной из конференций американские коллеги представили меня руководителю проекта: "Владимир, возьми Оксану работать, она очень этого хочет". А он: "Напишите мне, и посмотрим". Я писала, писала, но никакого ответа не получила. Через два года меня снова к нему подвели: "Владимир, ты же не забыл про Оксану?" А потом меня пригласили в этот проект в последний момент и благодаря совсем другим людям. Впоследствии Владимир меня благодарил: мол, как плодотворно вместе поработали.

На лежбище северных морских львов и северных морских котиков, скалы Каменные Ловушки, Курильские острова

Работа была на Курилах, а главным объектом исследования был северный морской лев - сивуч, популяция которого более чем за столетие сократилась на 90%. Международные усилия помогли выявить целый ряд проблем. Например, чрезмерный вылов рыбы в местах их размножения. В США ограничили деятельность людей, чтобы помочь этим животным. Процесс исчезновения вида удалось приостановить. В этом проекте я участвовала четыре года подряд, затем были другие проекты, в частности международный проект исследований западной популяции серых китов на Сахалине.

ЖЕНЩИН 20 ЛЕТ НЕ БРАЛИ НА ЗИМОВКИ

- Вы давно хотели попасть в Антарктиду?

- С детства. У меня целая коллекция книг об исследователях полярных широт. Семья моей подружки много работала, чтобы у Украины была возможность проводить исследования на материке. Ее отец был геологом, мечтал побывать в Антарктиде, чтобы у нашей страны была собственная станция. Он рано погиб и "Академика Вернадского" так и не увидел. Но разговоры в моем окружении вдохновляли. Два моих преподавателя побывали в Антарктиде и рассказывали нам увлекательные истории. Студенты слушали их с большим интересом... Хотелось приобщиться к полярным исследованиям, но нам говорили: "Женщинам туда нельзя".

- Какая-то странная история. Пишут же, что сначала украинки принимали участие в экспедициях, но потом это запретили на целых 20 лет...

- Она странная и есть. Об этом существует немало легенд, а вот что было на самом деле, сказать уже трудно, надо спрашивать у самих участников той экспедиции. Но после нее женщин не было на зимовках около 20 лет, а в сезонных экспедициях они принимали участие очень редко. А затем руководителем центра стал Евгений Дикий, человек новой генерации. Он понимает, что не имеет значения, мужчина выполняет работу или женщина - главное, чтобы был экспертом и успешно выполнял свои обязанности. Такие запреты дискредитируют Украину как государство, это вопрос национального достоинства. Мы должны менять ситуацию.

- Сейчас прогресс ощутимый?

- Мы взяли в центр целую когорту молодых исследователей. Половина из них – девушки, которые работали и учились в разных странах. Они имеют опыт и очень целеустремленные. А работы много... Пока о морских животных Антарктиды в районе нашей станции есть только разрозненные данные. И вот сейчас хочу систематизировать весь накопленный материал. Для этого общаюсь с людьми, работавшими на станции в разные годы, ведь все они знают что-то интересное и важное. Участники предыдущих экспедиций охотно делятся материалами: для них это возможность еще раз приобщиться к любимому делу.

- Такая ситуация с женщинами, как раньше, только у нашей страны?

- Ну, кажется, еще на России... На станциях других стран сейчас работают много женщин.

- Проходили конкурс или Вас неожиданно пригласили?

- Меня пригласили как человека, имеющего значительный, а в некоторых аспектах - самый большой опыт по данной тематике в Украине. С одной стороны, это добрая воля нового директора – искать экспертов в своей области. Но мой предыдущий опыт меня сюда вел. Будто всю жизнь посвятила тому, чтобы это произошло, в частности, много работала на Дальнем Востоке – в северной части Тихого океана. Это с другой от Антарктиды стороны планеты, но там есть похожие виды животных.

- Мужчины-полярники удивились Вашему появлению на станции?

- Да, у них были определенные опасения из-за того, что новый директор хочет завезти в Антарктиду женщин. Людям годами навязывался миф, что это неправильно и обязательно приведет к проблемам и конфликтам. Но потом мужчины увидели, сколько я работаю, и поняли, что мне нужно заниматься делом, а не что-то там доказывать. Кстати, американцы в курсе этой ситуации, и мое присутствие восприняли с позитивом. Это важный имиджевый момент для Украины.

В мой первый рабочий день в НАНЦ бывший директор (Валерий Литвинов, – ред.), который остался в центре на другой должности, сказал: "Приятно познакомиться. Но вы же понимаете, Антарктида - не для женщин?" Я тогда ответила: "Я приехала ради Антарктиды и буду там работать". И в самом деле, была там через месяц.

МЫ ДОЛЖНЫ ПОНЯТЬ, КАК ЗАЩИТИТЬ ЖИВОТНЫХ

- Получается, Вы приняли участие в 23-й экспедиции?

- Это сезонный отряд 23-й. Ученые-зимовники там будут работать еще год, они только заступили. У нас была задача отобрать образцы, которые ученые будут анализировать в лабораториях Украины и Европы. Я выполняла много задач: отбирала образцы планктона, донных организмов – растений и животных, а также почв, воды для определения содержания "экологической ДНК".

- Что дадут такие пробы?

- Например, сможем получить список видов, которые находились в районе исследований – и бактерий, и водорослей, и рыб, и млекопитающих. Это открывает широкие перспективы для дальнейшей работы. Пока у нас не полностью отлажен базовый мониторинг – вещи, которые будут делаться из года в год, чтобы оценить состояние экосистем и его динамику. Сейчас меняется климат. Это агрессивный процесс: мы должны определиться, как реагировать на эти изменения.

Отбор донных образцов с коллегами-геологами

- Слышала о том, что на основе биоматериалов из Антарктиды украинские ученые собираются сделать лекарства от рака...

- У некоторых институтов есть такие амбиции – препараты с использованием свойств растений и животных, которые живут в экстремальных условиях. Но это надо общаться со специалистами. Ведь может быть большая пропасть между хорошей идеей и возможностью уже завтра пойти в аптеку.

- На Вашем участке работы были только Вы?

- Да, у каждого участника экспедиции есть техническое задание, за которое он отвечает, но мне помогали другие. Ведь когда идешь на лодке отбирать образцы, нужна команда. Люди, которые будут работать с батометром, лебедкой, пока ты записываешь данные или фотографируешь кита. Мне были нужны донные образцы, которые могли отобрать только геологи, потому что у них было специальное оборудование, или дайверы. Я договаривалась, просила - они были очень лояльными и не отказывались, когда имели возможность помочь. Вчера умер наш коллега - геолог Виталий Вернигоров (от сердечного приступа, – ред.), который мне помогал, уделял много внимания и своего времени, хотя и не был обязан. Мы в потрясении от того, что произошло. Прилетела группа, и без него.

ВИДИШЬ ЭТУ КРАСОТУ И ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЕЩЕ МНОГО РАЗ ПРОЙДЕШЬ ДРЕЙК. ДАЖЕ В ШТОРМ

- Украинские полярники сотрудничают с американскими?

- Да, у наших геофизиков налажено плодотворное сотрудничество, совместное оборудование, они передают сигналы из станции на станцию, затем обмениваются данными. Наш ботаник закладывает у них на станции площадки для исследования растений. Я общалась со многими американцами о проектах своих украинских коллег. Мол, они вам напишут, у них очень интересные идеи. И вот, они сейчас уже общаются и планируют будущую совместную работу.

В плане идей и амбиций мы - на уровне. Но у них есть оборудование, у нас – нет. У меня есть фотоаппарат для кита, у них – возможность поставить дорогущие метки, которые позволяют узнать гораздо больше. Мы будем объединять усилия и так расширим район и качество исследований. Интересно, что между нашими станциями - около 50 км, но в фауне морских млекопитающих есть определенные различия. Есть вид тюленей, который размножается у нас, а у них – нет, и наоборот. Есть два вида китов, которых мы видели, а они – еще нет.

- Как налажен быт на "Академике Вернадском"?

- Жилые комнаты вмещают по несколько человек. Есть столовая, повар. Дежурим по очереди, убираем вместе - все работают независимо от статуса. Раньше мне приходилось жить в достаточно экстремальных условиях, и на "Вернадскому", как по мне, просто прекрасно. Когда туда добрались, почувствовала: "Наконец я дома".

- Дорога, пожалуй, сложнейшая?

- Да, очень длинная. Несколько перелетов, включая трансатлантический. Ожидания между рейсами - иногда по 15 часов. А уже на судне, в проливе Дрейка, попали в сильный шторм. Мы шли из Чили двумя группами. Меньшая часть, в том числе и я, присоединилась к американцам. Вышли в океан почти одновременно. Но американский ученый сильно травмировался, мы должны были зайти в Аргентину и оставить его там с врачами. А когда снова вышли в пролив Дрейка, он уже был почти ласковый.

Я пережила много штормов в разных морях. Это большое испытание, даже если нет морской болезни. У меня же она есть, и у многих ребят тоже. Некоторые волны выводят из строя всех. Когда ты в каюте, все падает, летает, - это даже немного страшно. И в то же время тебя укачивает, иногда не можешь даже лишний раз пошевелиться, потому что тебе плохо. Но вот выходишь, видишь Антарктиду и понимаешь, что оно того стоит. Что ты еще много раз пройдешь этот Дрейк.

КИТ СПАЛ РЯДОМ С ЛОДКОЙ И НА НАС НЕ РЕАГИРОВАЛ

- Что поразило больше всего?

- Нельзя выделить тюленя, пингвина или какой-то потрясающий айсберг... Но все было иначе и гораздо лучше, чем я представляла.

- Как ведут себя животные? Идут на контакт?

- Они нас не боятся, это мне нравится. А вот контакта с дикими животными искать не стоит и приучать их общаться с людьми - неправильно. Важно, чтобы они давали возможность за собой наблюдать в их естественной среде.

Группа украинских исследователей

Мы насмотрелись на китов - и интересных, и игривых, и агрессивных. Киты спали, выясняли отношения. Некоторые выскакивали перед лодкой, которая быстро шла к одному из отдаленных островов. Кит на нас не обращает внимания, а нам надо и на него не наехать, и не перевернуться.

Очень интересно наблюдать, как тюлени приспосабливаются к изменению климата. Некоторые виды отдыхают и размножаются на льду, и вот этого льда становится меньше. Для животных наступают непростые времена. Им нужно принимать решение: или куда-то перемещаться, или приспосабливаться к новым условиям. Некоторые не смогут приспособиться, и их численность будет сокращаться. Сейчас мы планируем метить новорожденных тюленей, чтобы узнать, насколько далеко они отходят от района станции, как они связаны с другими популяциями.

- Неужели никто не подружился ни с тюленем, ни с пингвином? Понимаю, это противоречит нормам, но животные часто сами инициируют общение...

- Люди, остающиеся на зимовке, из-за отсутствия домашних животных дружат с птицами. Они подкармливают их, дают имена. Все пернатые любят повара, который выбрасывает им что-то вкусненькое. А вот пингвинов таким не соблазнишь, они едят криля.

Украинские исследователи и пингвин Дженту

- Поделитесь наиболее эмоциональным воспоминанием о животных...

- Пожалуй, это кит, спавший рядом с лодкой. Мы общались, шумели, но он все равно никак не реагировал. И в определенный момент его понесло к лодке. А нам надо было погрузить батометр (прибор, который отбирает воду на разной глубине) в этой точке - пришлось немного отойти. Когда же батометр погрузился, он щелкнул на глубине. Бедный кит всполошился, но отплыл лишь на небольшое расстояние и спал дальше.

Киты-горбачи.

- С туристами не встречались?

- Нет, мы были там осенью, а они обычно приезжают антарктическим летом. Есть люди, которые всем сердцем любят Антарктиду и наведываются каждый год, это преимущественно яхтсмены. Наши полярники радушно показывают станцию, дают возможность перевести дух, принять душ, побыть немного в комфорте и на твердой земле. Туристы привозят гостинцы. В маленьком коллективе гости – возможность пообщаться и немного развлечься.

- Было время на отдых? Или хотя бы на сон? Какие-то экстремальные ситуации?

- Экстремальных историй не случалось. Разве что надо было высаживаться на острова, когда море не очень спокойное. Люди набирали воды в ботинки, волновались, не проколеться ли лодка, удастся ли ее нормально закрепить Но возвращаешься, принимаешь теплый душ, на тебя ждет ужин... И все налаживается.

Что же касается отдыха, бывало так: днем отбираешь пробы, ночью сидишь, фильтруеш, а утром надо снова отбирать пробы. Спала я очень мало, были ночи, когда вообще не ложилась.

- Как себя подбадривали? С помощью кофе?

- С кофе там пока не очень хорошо. Но было много адреналина – радость от того, что что-то начало получаться, потом от того, что собрала достаточно материала. Затем повышала планку: "А может, я успею закрыть еще и этот пункт программы?".Был определенный азарт.

ПРОВЕДУТ УЧЕТ ДЕЛЬФИНОВ ВО ВСЕМ ЧЕРНОМ МОРЕ. НО НЕ В КРЫМУ

- Работаете только в Национальном антарктическом научном центре?

- Параллельно работаю в Украинском научном центре экологии моря в Одессе, там я уже три года. Меня пригласили для исследования дельфинов, раньше их там не изучали. Заканчиваю работу над диссертацией на тему "Закономерности распределения китообразных в Черном море".

Дельфины-белобочки

- С дельфинами сейчас много проблем?

- В прошлом году было много выбросов на берег. Мы ездили к румынам в лабораторию, делали анализы образцов тканей погибших дельфинов и пытались установить причины. Обнаружили некоторые бактериальные инфекции. Также с помощью исследователей из других европейских стран выяснили, что в тканях черноморских дельфинов содержатся достаточно высокие концентрации загрязнителей.

Украине надо делать учеты морских млекопитающих, но для этого нужны деньги. Мы участвуем в международном проекте "Усиление экологического мониторинга Черного моря" (EMBLAS – II), ходили на исследовательских судах и паромах из Украины в Грузию, Турцию. Получили данные преимущественно о распределении китообразных, но не точные цифры по численности. В прошлом году очень много дельфинов видели у берега. Люди радовались: значит, есть еще они в Черном море. Но дело не в увеличении популяции, просто рыба ставрида подошла близко к берегу, а дельфины – за ней.

Изучение состояния популяций черноморских китообразных

В этом году при координации секретариата ACCOBAMS (Соглашение о сохранении китообразных Черного моря, Средиземного моря и прилегающей акватории Атлантического океана) происходит общий учет китообразных в Средиземном море, а в последующие годы должен производиться в Черном. Мы имеем мощную команду ученых из разных стран. Единственная проблема – Россия, которая сейчас особенно не участвует в международных проектах. У них есть ограничения внутренние, у нас - ограничения на сотрудничество с Россией. На Крым вообще ни одна организация не выделит средства, чтобы там вести исследования. Да и выполнять их Украина не может, а России нельзя. Вот такая юридическая коллизия относительно Крыма. Притом, что такой учет очень важно одновременно делать во всех регионах, чтобы не пропустить дельфинов.

- Люди вредят морским млекопитающим загрязнением?

- Не только. Они находятся в таких акваториях, где люди ловят рыбу, а некоторые методы очень вредны для дельфинов. Например, морские свиньи часто заходят в сети для камбалы и задыхаются там. Масштаб этого явления впечатляющий. Часто это происходит в период размножения – в беду попадают самки с детенышами. Это тоже наша ответственность и наша боль.

ВОЗМОЖНОСТЬ РАБОТАТЬ В АНТАРКТИДЕ – НАШЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ДОСТОЯНИЕ

- Вы хотите ехать в Антарктиду на зимовку. Видимо, конкурс там немалый...

- За счет женщин, возможно, увеличится конкуренция. Но это хорошо, ведь будут побеждать более сильные научные проекты. Сейчас ездят в основном одни и те же ученые, но надо передавать знания молодым – чтобы была смена поколений, работал и опыт, и новые идеи.

- Если претендентов много, а у тебя еще нет имени, вероятность попасть - невелика...

- Есть и другие возможности. Например, искать опытных партнеров и вместе подавать заявки на международные конкурсы проектов. Если придешь в Антарктический центр со своим проектом и финансированием, у тебя будет возможность ехать вне конкурса. Ты будешь героем. Но такая практика у нас пока не является обычной.

Сейчас планирую подаваться на гранты, собирать лабораторное оборудование для станции. Если каждый принесет свою кирпичик, общее дело будет развиваться. Хотя и поддержка государства важна: исследования в Антарктиде - наше национальное достояние, ведь не у каждой страны есть станция. Сейчас интерес к антарктической тематике, к счастью, есть.