Керченский морпех о рок-концерте в осаде, судьбе бойцов и возвращении Крыма

В интервью depo.ua Никифоров рассказал о том, как сложились судьбы ребят, самозабвенно «лабавших» рок под носом у оккупантов, событиях в осажденной части, своем неприятии Майдана и о том, как из российского шовиниста превратился в патриота Украины.

1 марта 2014 года «зеленые человечки» взяли в осаду воинскую часть морпехов в Керчи, 21-го числа командир части поднял российский флаг, а 8 апреля 59 морпехов под началом заместителя командира по воспитательной работе майора Алексея Никифорова покинули воинскую часть и ушли на Николаев.

Сейчас Алексей на учебе в Киеве и в батальоне уже не служит, но подразделение, в котором из трехсот военных осталось 64 (после выхода к ним присоединились еще шестеро одумавшихся и решившихся), не расформировали.

«Это было очень большим желанием, чтобы батальон остался как отдельная боевая единица, - поясняет Алексей. - Летом я сделал заявление, что объявлен набор и люди пошли. Мне звонят до сих пор: «Морпехов здесь набирают?»

Сейчас часть керченских морпехов воюет на Донбассе, часть – на ротации. Никифоров в свободное от учебы время вместе с волонтерами собирает для них обмундирование, питание и все необходимое. Да и сам в любой момент может поехать в зону АТО – написал рапорт.

СОЛИСТ-СЕРДЕЦЕЕД И БАРАБАН В ТАБУРЕТКЕ

- Как мы додумались до того концерта? (6 марта 2014 года группа керченских морпехов «Чужая земля» сыграли рок-концерт в своей осажденной части, что получило большой резонанс в СМИ и в Интернете – 130 тысяч просмотров за сутки).

Мы уже неделю сидели в окружении, народ заскучал, и чтобы поднять боевой дух, показать, что мы все еще Украина, решили устроить концерт.

«Чужая земля» была нештатной, ей к тому времени было года два, и только основатель Коля Семин был с музыкальным образованием. Басистом он сослуживца назначил, пришел, сказал: «Будешь играть, учись». Третьим пришел к ним Марат, ударник: ему табуретку перевернули, ротный барабан в нее вставили и тарелки подвесили – такая у него поначалу была ударная установка. И процесс пошел, за год они уже здорово сыгрались, выступали на праздниках в Керчи.

Так вот, мы с ними сели, приняли решение. Репертуар не согласовывали: группа молодая, своя песня у них была только одна, они играли, что нравилось. «Океан Эльзы», например. Мы вообще, как оккупация началась, почти перестали слушать российскую музыку. У меня везде звучал «Тартак», «Океан Эльзы», Кузьма (Царствие ему небесное). Если я выезжал из части, у меня в машине орал «Мій лицарський хрест» (песня группы «Тартак», - ред.).

Саше солисту после того концерта со всей Украины девушки и писали, и звонили. С одной из Николаева он стал переписываться, у них начались серьезные отношения, когда мы перебрались в Николаев, она к нему пришла познакомиться. И поженились, в марте у них родится сын. Саня сейчас в Николаеве служит.

Ударник и звукорежиссер уволились из Вооруженных сил, остались в Крыму и ходят в море, гражданский флот. А остальные двое приняли российскую присягу, где-то тоже в Крыму служат. Эти четверо, они же коренные крымчане…

«ОФИЦЕРЫ, ОСТАВШИЕСЯ В КРЫМУ, ПРОВОЖАЛИ НАС СО СЛЕЗАМИ»

- Не называйте тех, кто остался в Крыму, предателями. Когда мы уезжали, у многих офицеров, оставшихся там, стояли слезы в глазах. Они провожали нас и чуть не плакали.

Были разные обстоятельства, разлом пошел по семьям. У меня в батальоне у офицеров были случаи, когда муж переходит к россиянам, а жена звонит нам: «Помогите мне выйти, не хочу жить с этой мразью!» Сейчас она в моем батальоне служит, и уже, дай Бог, в батальоне скоро будет новая пара.

Мой начальник штаба до последнего метался между присягой и семьей. Многие – коренные крымчане, у них там все. У многих из России или в России жены, тещи. Это очень непростой был выбор.

Сейчас с некоторыми ребятами, оставшимися в Крыму, общаюсь, но тяжело – там же машина пропаганды работает. Как только меня уже ни называли: укр, бандерлог, правосек, укроп… Оскорбили, блин, да я горжусь этим! Спорю с ними, пытаюсь им что-то доказать.

Зачем спорю? Приведу пример: я был против Майдана. Когда «Беркуту» летят горящие бутылки в лицо – так нельзя. Но и когда «Беркута» лежачих били – так тоже нельзя! Я видел по телевизору, как замначальника крымского территориального управления МВД защитники Майдана ведут в плен. Мне мои оппоненты сейчас говорят: «Как ты ему в глаза посмотришь»? Но я знаю, что его привели и отпустили, а «Беркуты» своего пленного держали голым на морозе. Да после такого видео министр внутренних дел должен был уволиться! Когда показывали видео расстрела и прощание с Сотней, я сдержаться не мог, слезы текли. Я одинаково оплакивал и тех, и тех.

И в Киеве я первым делом пошел на Майдан, посмотреть, что там на самом деле – нам же «вливали», что Майдан разворочен, что Коломойский на его восстановление все ваши депозиты пустил. А на самом деле там только брусчатку на место вернуть. Я встретил французов, они говорят: вы, украинцы, странные – у нас полтора года назад в предместье Парижа небольшие волнения были, так там все разнесли, а у вас три месяца война и даже витрины целы.

Так вот, я прошелся по палаточному городку, пообщался, а после этого позвонил своему молодому офицеру, который тогда уже был в российской форме. Сказал, что тут нет никаких фашистов. Он взял больничный, поехал во Львов, походил там, поговорил по-русски, никто его не стал убивать. И этот офицер вернулся в Крым, сдал форму и служит с нами. Уже две ротации ездил в АТО.

«Я СЧИТАЛСЯ ПРОРОССИЙСКИ НАСТРОЕННЫМ ШОВИНИСТОМ»

- Я русский, родом из Кирова. В части меня считали пророссийски настроенным шовинистом, и я всегда считал, что Украина без России никуда. Что изменило мое мнение? Враг пришел. И пришел так подло! Это то же самое, как если бы сосед заболел, а я бы забрал у него что-то, сказав, что ты и так скоро подохнешь.

Одно время я думал: уволюсь, буду помидоры выращивать. У меня к тому моменту было уже право на пенсию. Но как узнал, что у военных при выдаче российского паспорта забирают украинский, сразу с решением определился. Нация – это когда независимо от национальности ты чувствуешь свою причастность к народу. То есть я не умею красиво говорить на украинском, я по национальности русский, но я украинец.

Потом, когда в моей части уже были подняты российские флаги и личный состав оформлял российские документы, я говорил с российским ФСБшником. Он говорит: «Ну чего ты уже? Переходи тоже к нам!». Я ему: «Ты бы на моем месте согласился?» Он: «Нет». Ну, вот и все.

А мой командир согласился. После того интервью с Тенюхом (во время телемарафона 21 марта Никифоров в прямом эфире заявил тогдашнему министру обороны Игорю Тенюху, что в крымских частях далеко не все под контролем, как он утверждает, и личный состав переходит на сторону врага, в ответ на что министр приказал ему «не плакаться», - ред.) командир позвонил мне ночью, говорит: «Ну, теперь ты понял, почему я принял свое решение?». Я говорю: «Сан Саныч, это ваше решение, но я его не совсем одобряю».

«КОГДА НАЧИНАЛСЯ МАЙДАН, БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ УЖЕ ПЕРЕСЕКАЛ ГИБРАЛТАР»

- Сейчас очень много говорят, что, дескать, сдали Крым, и если б вы за него воевали … С юридической точки зрения, ни один из командиров не имел права применять огонь. По уставу, военнослужащему разрешается применять оружие, если его жизни или жизни окружающих грозит опасность и никаких других возможностей ее предотвратить нет. А какая опасность, если эти «дядьки зеленые» просто стоят возле КПП?

Вообще они стояли на законных основаниях, к нам приехал батальон морской пехоты из Темрюка, который относился к Черноморскому флоту, а он по договору имел право находиться в Крыму. Мы с этими «человечками» ранее проводили не одни совместные учения, у нас лагеря рядом стояли, это ж братья были наши! И первые переговорщики, приехавшие к нам, тоже были знакомые нам люди.

Таких хитрых мелочей было много. Все было продумано заранее и загодя готовилось: менялась нормативная база, структура Вооруженных сил, все «убивали», сокращали, чтобы мы ничего не могли сделать. В отделении, где у меня должно было быть 15 человек, было трое, 15 бронежилетов на всю воинскую часть. На жизнеобеспечение части последние пару лет до этого выделялось: бензина пять литров и дизтоплива 15. А чтобы их получить, надо было съездить в Симферополь, и потратить 150 литров.

Аннексия Крыма была результатом огромного замысла: когда только начинался Майдан, Балтийский флот уже пересекал Гибралтарский пролив.

Или вот пример: начальник вещевой службы Каспийской флотилии возле нашей части показал мне в багажнике своей машины целый ящик новеньких травматических пистолетов. Я спросил: зачем? Он сказал, что для защиты, заулыбался. А 7 апреля после того, как в Николаеве разогнали пророссийский лагерь и землю после них перекопали, в земле были те самые пистолетики: серебристые с инкрустированной под кость ручкой.

МОЖНО БЫЛО ДО СИХ ПОР СИДЕТЬ В КРЫМУ И ОБОРОНЯТЬ ЧАСТИ

- Отстоять Крым тогда было нереально. Тогда было принято решение «ощетиниться и ждать». Можно было бы до сих пор сидеть у себя в частях и держать оборону, и к нам бы не сунулись, потому что одно дело захватывать исполком и другое – воинскую часть с оружием. Если бы еще командиры чувствовали поддержку страны... Команд, знаете, сколько поступало за один день? Сначала: «бегом в атаку», через два часа «сдать оружие, подготовиться к вывозке!»

Были крымчане, которые нас поддерживали. Журналистка Катя и еще две девушки с ней  ночью (потому что «ополчение» уже охотилось на тех, кто за Украину) привезла нам пять бронежилетов и семь касок. И я своим каждое утро говорил: видите – девочки не боятся, хотя мы их, крох таких, защищать должны. Так что вы не кисните. Проверяйте любую информацию, орлы, анализируйте, только своим мозгам доверяйте!

…Вообще, у нас в Украине изумительный народ. За этот народ можно точило зубами остановить.

«ЧТОБЫ ВЕРНУЛСЯ КРЫМ, НАДО, ЧТОБЫ ВСЕ МЫ ПОМЕНЯЛИСЬ»

- Я по образованию историк и как историк провожу параллели. Когда Бисмарк кусок Франции отхапал, французы сплотились и все контрибуции выплатили не за пять лет, а за два года. Но тогда там микробиологи пиво варили только для того, чтобы выйти на мировой уровень продаж.

Где-то и нам всем надо будет зубы сцепить. По-другому нельзя, мы должны победить, иначе смысла нет. Нельзя отдавать Донбасс, это будет прецедент. Крым уже отдали, и что? Появился конфликт на Донбассе. Отдадим Донбасс – не факт, что не начнется все, например, в Николаеве.

А Крым вернется. При каких условиях? Военных сил у нас не хватит, возможно, это будет последствием красивой дипломатической работы. Он вернется при изумительном экономическом росте Украины. Но для этого надо, чтобы все мы поменялись. Я как-то спросил у своего нынешнего преподавателя философии, когда мы станем европейцами. Она сказала: «Когда вы все списывать перестанете».

Я теперь не списываю…

Фото: Кирилл Чуботин/depo.ua