Как дизайнер и издатель Маруся Зверобой готовит особых военных для ВДВ

Волонтер времен Майдана, после аннексии Крыма она сосредоточилась на военной подготовке активистов. Через ее "Марусин полигон" в Киевской области прошли тысячи людей со всей Украины. В 2015 году вместе с бывшими инструкторами "Правого сектора" она начинает готовить бойцов для 79-й бригады ВДВ, подписывая контракт с Вооруженными силами Украины.

Маруся имеет воинское звание - старший солдат. Инструкторы ее роты спецподготовки "Марусины Медведи" - сержанты и старшины, но якобы младшую по званию вдохновительницу проекта слушают без разговоров. Основная "фишка" "Марусиных Медведей" - рота готовит не отдельных бойцов, а целостные подразделения, которые затем войдут в состав Высокомобильных десантных войск. Новая группа будущих бойцов приехала на 37-ой полигон 199-го учебного центра под Житомиром неделю назад. Молодые солдаты пробудут на полигоне полтора месяца.

Журналисты Depo.ua почувствовали на себе особенности быта курсантов ВДВ, которых готовят "Марусины Медведи". После суток почти постоянных испытаний мы наконец находим возможность полчаса спокойно пообщаться с Марусей. Начинаем, конечно, с ее "дореволюционного" прошлого, о котором известно совсем мало.

МОМЕНТОМ ОСОЗНАНИЯ СТАЛО УБИЙСТВО НИГОЯНА И ЖИЗНЕВСКОГО

– Чем вы занимались до войны?

– По образованию я издатель и журналист, занималась дизайном, имела свою небольшую веб-студию, много работала с рекламой.

– В войну вы пришли сначала как волонтер?

– Я пришла в войну как гражданин Украины, по рефлекторному зову. Когда в наших граждан откровенно бандитские структуры начинают стрелять, я не понимаю, как можно быть гражданином Украины, и вообще на это никак не отреагировать. Когда люди восстали, конечно, моя поддержка была максимальной. При этом я была осторожной, потому что еще помню революцию 2004 года, которая для меня была не до конца понятной. Я просто помогала людям и наблюдала, что происходит.

– Как именно вы помогали?

– Бутерброды, одежду подвозили, дрова. Тогда все так помогали.

– Что стало моментом осознания?

– Моментом осознания стало убийство Нигояна и Жизневского. Два прекрасных молодых парня, которые даже не были украинцами, но один жил в стране, а другой ее поддерживал. Всех, кто восстал, я тогда поддерживала, и сейчас никому не дам говорить о важных для меня людях, что они не за то воюют или не за то умерли.

В "ПРАВОМ СЕКТОРЕ" НАС ОБЪЕДИНЯЛА ДАЖЕ НЕ ИДЕЯ, А ЗАДАЧА

– С "Правым сектором" вы познакомились уже на Майдане?

– После Майдана.

– Как в "Правом секторе" относились к языковому вопросу? Я знаю там много как украино - так и русскоязычных активистов.

– Отношение "Правого сектора" к языковому вопросу и мое личное отношение совпадают. Нас объединяла даже не идея, а задача. И сейчас объединяет. Эта задача не требует срочного решения языкового вопроса. Она нуждается в людях, которые встанут для ее выполнения.

У меня есть два правила сосуществования для группы. Первое – ты имеешь право на свой язык, религию, философию, свое мировоззрение. Второе – тебе запрещено навязывать свое другим. И эти два правила обеспечивают порядок и дружбу в коллективе. Пока мы не выполнили задачу по защите Украины, вопрос языка, религии и прочее – табу.

– Какие еще внутренние неотъемлемые и незыблемые правила существовали в "Правом секторе"?

– У всех нас одинаково негативное отношение к ЛГБТ. Не в том плане, что таких людей надо прессовать, просто правые категорически против того, чтобы нарушать семейные ценности и выходить с маршем по улицам или показывать это как норму по телевидению, вот и все.

Мы никогда не ходили на разборки, но когда зашла речь о том, что ЛГБТ-марш пройдет в Киеве в 2014-м году, когда у нас идет война, мы считали пи***асами тех, кто вообще дал разрешение на это. Потому что это просто плевок в сообщество, где часть людей воюют, а часть помогают военным. И к таким неразумным решениям было категорически негативное отношение.

"МАРУСИН ПОЛИГОН" И "МАРУСИНЫ МЕДВЕДИ"

– Во время аннексии крымского полуострова вы ездили в Крым помогать украинцам?

– Я тогда была заместителем руководителя "Правого сектора" в Киевской области, у нас были добровольцы, и когда начиналась тема с Крымом, то собралась группа желающих поехать туда.

Мы уже перед тем пережили Майдан и увидели, что люди вообще далекие от оружия в случае агрессии могут встать на защиту. Это означает, что их всех надо учить, и парней и девушек, любого возраста.

Я поняла, что я должна помочь найти для них специалистов, которые с нуля научат их азам военного дела. Мы нашли территорию, которая нам подходила для полигона, нашли специалистов-волонтеров. Иногда приходилось собирать деньги и нанимать специалистов, которые могли дать ребятам особую и необходимую информацию.

– Сколько бойцов выпустил "Марусин полигон"?

– Во-первых, это очень разные бойцы. Людей, которые были натренированы там, тысячи. Каждые выходные приезжали сотни людей. Были и с оккупированных территорий - Крыма, Донецка, Луганска. Могли приехать на день-два, могли на неделю – кому сколько было надо, мы никому не отказывали. С разной целью приходили учиться. Были и мобилизованные, в 2014 году была очень слабая подготовка в Вооруженных силах и ребята, которые знали, что их неподготовленными могут бросить на передовую, сами искали какие-то полигоны, чтобы хоть немного потренироваться.

Каждый, кто приезжал на наш полигон, сообщал нам о своей задаче, и под нее мы ему рекомендовали занятия. Главным образом, мы стремились натренировать основные боевые навыки, но натренировать до автоматизма. Для нас важен был каждый. Через "Марусин полигон" прошли около 60-ти будущих бойцов ДУК "Правый сектор", а за год работы в 199-м учебном центре мы натренировали уже примерно батальон бойцов.

– Насколько отличаются тренировки в 199-м учебном центре ВДВ от тренировок на "Марусином полигоне"?

– Вы спрашиваете чем отличается волонтерское обучение от обучения Вооруженных сил Украины?!

– Наивный вопрос, я понимаю.

– Из плюсов – то, что здесь больше ресурсов – человеческих и материальных. Бывают и свои сложности, например, для того, чтобы найти для полигона большие военные палатки, в одной из которых мы сейчас разговариваем, пришлось "откошмарить" все Министерство обороны. Но волонтеры здесь ничем бы не смогли помочь, мы уже пробовали через них искать такие палатки.

Здесь вы можете тренироваться с танками, мы не могли раньше позволить себе такого. Тренировки по стрельбе на "Марусином полигоне" требовали немалых средств и лицензий на оружие. И если еще в 2014-м году, когда нужна была любая помощь армии, правоохранительные органы закрывали глаза на то, что не всегда эти лицензии были, то потом не замечать этого они уже не могли. Поэтому пришлось менять систему работы, переходя полностью в правовое русло.

Продолжать "Марусин полигон", который мы сделали после Майдана, было бы просто неправильно – он был местами просто незаконный, к тем людям, которые там учились стрелять, у правоохранителей сразу возникла бы куча вопросов. Поэтому сейчас если есть желание законно тренироваться – надо идти в Вооруженные силы, подписать контракт, получить боекомплект, оружие и делать то дело, которое считаешь важным. Сейчас - это единственно правильная дорога. Несколько лет назад еще не было такой возможности, хотя тренировать людей надо было.

ПОКА СУЩЕСТВУЕТ КОРРУПЦИЯ, АРМИИ не будет ХВАТАТЬ ДЕНЕГ

– всем ли необходимым снабжает на сегодня государство Вооруженные силы?

– Немного риторический вопрос. Недавно на черниговский, кажется, полигон, прислали новые палатки, более десяти штук, а они просто потекли. Это судебное дело. И тут не Минобороны виновато и не армия. Просто каждый пытается украсть в этом государстве, начиная от поварихи в столовой и заканчивая производителями, которые стремятся вот это (показывает на куртку) сделать в два раза тоньше, чем надо.

У нас постоянно катастрофически не хватает средств. Вопрос, который относительно любых закупок ставишь Минобороны, упирается в то, что им просто не выделили деньги. Но однажды я говорила с Бирюковым и относительно этого сказала: если мы хотим, чтобы вам хватало средств, нам надо не идти выбивать их где-то, а сделать строже систему отлова тех, кто ворует. Их же не сажают. Когда их начнут сажать, тогда и средств будет хватать, продуктов бойцам будет больше, будут кормить лучше. А пока люди, которые воруют и понимают, что им грозит минимум – выговор, максимум – увольнение, они будут нас обворовывать до нитки и нам всегда средств не будет хватать.

– Вопрос напоследок. Когда по вашему мнению закончится эта война для государства и для вас лично?

– Когда наши земли вернутся в состав Украины. При этом дальнейшая работа с населением Крыма или Донбасса – это задача номер два. Но когда мы вернем свои границы, работа с населением будет важнейшей задачей. Потому что с этим населением работал наш враг и нашей огромной ошибкой было не обращать внимания на это раньше. У нас вообще людьми не занимались.