Почему от одного постановочного фото можно докатиться до "распятых мальчиков"

17 августа главный редактор сайта ЦЕНЗОР.нет Юрий Бутусов опубликовал на своей странице в сети фото военных действий в селе Широкино и призвал растиражировать это фото и подать его на фотоконкурсы, чтобы о событиях под Мариуполем узнал весь мир.

Правда, когда вокруг вероятной постановочности этого фото разгорелся скандал, Бутусов слова о фотоконкурсах убрал, однако принтскрин первой версии поста сохранился.

Фото распространили более шести тысяч пользователей Facebook и, наконец, о нем стали писать иностранные СМИ, а похожее фото сомнительного характера к тому же даже распространил у себя в Twitter шведский политик Карл Бильдт.

The brutal reality in the East of our Europe. Ongoing Russia-driven attrition war against Ukraine. pic.twitter.com/hbmuWY1oHC

— Carl Bildt (@carlbildt) August 17, 2016

Вскоре некоторые иностранные издания, к примеру польские Kresy, написали о подделке фото, намекая на то, что украинцы фабрикуют информацию о войне на своей территории.

Сам же автор фото, полковник в отставке и помощник Министра обороны Дмитрий Муравский в интервью “Радио Свобода” прямо заявил, что это фото является непостановочным и снято при реальных обстоятельствах:

“События происходили в день моего рождения, 4 июня, я этот день никогда не забуду, даже если захочу. Это “крайняя” точка, там ведутся активные боевые действия, минимум 1-2 раза в день - огневой контакт. Говорить о какой-либо постановке – бессмыслица. Чтобы это понять, надо там побывать – даже двигаться сложно, не то, чтобы композицию ставить”.

В тот же день, когда появилось интервью с Муравским, фотокорреспонденты опубликовали открытое письмо, в котором выразили сомнение в непостановочности фото из Широкиного, напомнив об опасности фальсификаций для имиджа Украины на международной арене, а также попросили Муравского доказать свое утверждение о подлинности фото.

Письмо подписали фотограф Associated Press и двукратный номинант на соискание Пулитцеровской премии Ефрем Лукацкий, фотограф LB.ua и Reuters автор известной серии фото из Донецкого аэропорта Сергей Лойко, фотограф Agence Frans Press Анатолий Степанов и еще около двух десятков фотодокументалистов, каждый из которых неоднократно снимал военный конфликт на Донбассе.

Почему это фото - постановка

Единственное, чего не сделали фотокорреспонденты в своем письме, - не объяснили, почему это фото является постановкой. Для того, чтобы это объяснить, сначала придется вспомнить время событий, якобы зафиксированных на фото – 4 июня 2016 года.

Обратимся к сводке Генштаба о событиях в зоне АТО, которые произошли в этот день. Согласно этим сводкам, район Широкино 4 июня обстреливался в основном 82-мм минометами, несколько выстрелов было сделано из запрещенного Минскими договоренностями 120-мм миномета. О раненых на Мариупольском направлении в этой сводке ничего не сообщается.

А что же мы видим непосредственно на фото? Я не снимал войну на Донбассе, поэтому целесообразнее будет процитировать для объяснения сомнительных моментов слова Максима Левина, который фиксирует события в зоне АТО с самого их начала:

“1. Характер дыма от взрыва. Очень насыщенный и красивый "дым". Высокий столб. От мины 82-мм такого не бывает - визуально намного скромнее.

2. Разлет осколков и других предметов соотносится с таким столбом дыма и пыли. От мины улетает гораздо больше обломков.

3. При таком расстоянии от взрыва мины - (согласно первичным заявлениям около 10-20 м, в интервью Муравского Радио Свобода - около 50м) - очень высокая вероятность поражения живых целей. Их на фото трое, ни один из солдат не пострадал (заявление самого Муравского). Сам Муравский также не пострадал.

4. Неестественное поведение солдат. При близком обстреле, любой, даже самый смелый и сумасшедший солдат падает на землю (из опыта). Это инстинкт, это то, что спасает жизнь. На фото три человека в полный рост, которые не отреагировали на взрыв у себя за спиной. Не говоря о фотографе, который снимает стоя.

5. При таком характере взрыва не видно взрывной волны”.

Трава на фото, как можно увидеть, совершенно незыблема.

6. Отдельные сомнения вызывает коляска, которая очень вовремя, как в “Броненосце Потемкин” Сергея Эйзенштейна, оказалась в кадре. Муравский объяснил, что в таких колясках военные перевозят боеприпасы и нет причин ему не верить. Но если в колясках были боеприпасы, то почему взрывная волна никак на нее не повлияла? Не говоря уже о том, что боеприпасы в 50 м от реального взрыва могут и сдетонировать.

Что же касается выстрелов по Широкино из 120-мм минометов, то мы просто покажем вам одно из видео сепаратистов, на котором видно, как на самом деле взрываются такие мины.

А вот комментарий относительно этого фото от бывшего военного, который был дан фотографу Никите Завилинскому.

Почему фотографы не доверяют словам Муравского о непостановочности фото

На это есть по меньшей мере несколько причин. Во-первых, сам фотограф неоднократно писал, что для него не имеет значения, ставить картинку для фото или снимать классический непостановочный фоторепортаж.

И то, и другое Муравский при поддержке Минобороны выдает за подлинные картины войны. И репортажных, и постановочных фото, опубликованных в Facebook фотографа, достаточно, но наибольшее распространение приобретают почему-то именно постановочные фото Дмитрия Муравского.

Вспомним некоторые из этих кадров и объясним, почему это постановка.

Эта фотография полгода тому облетела весь интернет. Присмотримся внимательнее к ее героям.

Девочка с кроликом, переодетая в другое пальто, и тот же БТР с теми же военными, выстроенными в ряд, которые зафиксированы на другом фото. О том, что девочка та же, свидетельствуют шапка и сапоги.

Тот же мальчик с тем же плюшевым кроликом появляется на другом фото из альбома "Дети войны". Является ли он при этом на самом деле ребенком войны или военного - мы не знаем, потому что никакой информации о герое изображения Муравский не предоставляет. А пояснения к фото - один из обязательных атрибутов документальной фотографии.

Что на этом фото операции не так, спросите вы? Чистая футболка военного. Одежда тех, кто получил реальные боевые ранения, всегда грязна. Разве что этому солдату просто вырезают аппендикс.

Еще одно известное фото - снайпер в укрытии. Почему военный, находясь в помещении, надел на себя маскировочную одежду и что он увидит в свой оптический прицел, если отверстие закрыто сеткой?

Взрывы. У фотографа есть не больше секунды, чтобы сфотографировать землю в воздухе после подрыва снаряда, и обычно это большое счастье - зафиксировать такое на камеру и остаться живым. Муравскому это каким-то образом удалось неоднократно.

Более того, украинские солдаты всегда оказываются неподалеку от этих взрывов на фото и всегда остаются при этом невредимы. Это - счастье вдвойне.

На фото ниже мы видим минометный обстрел. Взрывы похожи на настоящие минометные, но почему военные не прячутся от обстрела, ведя огонь из лежачей позиции? Оцените также, как по-кинематографически красиво поместились в кадре люди, машины и взрыв. Все на месте, все упорядочено. Как будто не война, а учения или киносъемки.

Проблема в том, что это - хорошие фото, но их целевое назначение - социальная реклама про украинскую армию, но никак не информирование общества о ходе войны на Донбассе.

Часть из фотографов, которые подписали открытое письмо, общались с Муравским лично, пытаясь ему объяснить, почему необходимо отделять постановочные фото от репортажных, но понимания пока так и не достигли.

Почему постановка в документальном фото недопустима

Непостановочность и запрет ретуши являются основополагающими принципами документальной фотографии. Относительно элементов постановочности здесь допустимы только два исключения - при съемках портретов и в случае, если основан на постановке какой-то документальный проект (для примера приведем серию Разом.иа украинского фотографа Игоря Гайдая).

Теперь предположим, что будет, если Дмитрий Муравский подаст фото из Широкино на престижный фотоконкурс вроде World Press Photo. У него были бы все шансы на этом конкурсе на получение призового места, но так же и все шансы втянуть себя и свою страну в международный скандал из-за фальсификации.

За примерами не надо далеко ходить. В прошлом году жюри World Press Photo лишило первого места в категории "История об актуальных проблемах" итальянского фотографа Джованни Тройило - из-за того, что пара, которая занимается любовью на одной из фотографий серии, на самом деле оказались родственниками фотографа и сам кадр был на самом деле снят не там, где заявлено.

Украинские фотографы также уже попадали в скандал с WPP. В 2010 году Степан Рудик был лишен премии за ретуширование буквально на несколько пикселей на фото футбольного фаната, которому перевязывают руку. Кроме того, само фото было сильно обрезано.

фото Степана Рудика

Почему существует такая требовательность к документальной фотографии? Потому что она базируется на доверии - зритель должен быть уверен, что видит правду, а не фантазию фотографа.

По этой причине фотокорреспондентов международных информагентств, пойманных на манипуляциями с фото, сразу увольняют. Ни одна уважающая себя структура не захочет иметь дело с тем, кому нельзя до конца доверять.

Почему скандал с фото вызвал такой резонанс

Итак, еще раз о доверии. Фотография Дмитрия Муравского из Широкино поставила под сомнение многое, напомнив о некоторых проблемах, которые в целом характерны для украинских медиа.

1. Стирание границ между правдой и вымыслом в передаче информации о войне может привести к расцвету пропаганды, в которой главной ценностью материала будет эффектность, а не достоверность. Именно на эффектность фото Муравского с взрывами и "клюют" неосведомленные с культурой документальной фотографии люди. Но так и до "распятых младенцев", тиражируемых на российском ТВ, недалеко.

2. Позиция Министерства обороны в конфликте. Чиновники однозначно встали на защиту своего фотографа, считая, что все, кто его критикуют - просто завистники. Как вы думаете, такая позиция госструктуры будет способствовать общему доверию к ней?

Кроме того, к Минобороны сегодня подключились представители скандального сайта "Миротворец". Один из его руководителей, Роман Зайцев, попытался пригрозить подписантам письма, заявив, что "покажет обществу", чем они "на самом деле занимались в зоне АТО" и назвав профессиональных журналистов "гнилыми и падлючими".

3. Один из основных аргументов защитников Муравского, в том числе и тех, которые представляют Миноборону, звучит примерно так: приезжайте сами на передовую и попробуйте сфотографировать лучше. Не секрет, надеюсь, что с официальной аккредитацией для работы в зоне АТО пускают максимум на блок-посты или в казармы, а для того, чтобы действительно попасть на передовую, журналистам, которые подписали это письмо, приходится применять личные знакомства с военными. Несмотря на вышесказанное, "приглашение" чиновников Минобороны поработать на передовой - это, как минимум, лицемерие.

4. Медиаграмотность. Скандал с фото начался с поста главного редактора одного из топ-изданий Юрия Бутусова. Он лично знаком с Дмитрием Муравским и неоднократно ездил с ним в зону АТО, поэтому мог, как любой живой человек, позволить себе субъективные характеристики. Но как журналист-профессионал, публиковать непроверенную информацию, выдавая ее за факт, он не имел права.

5. Взаимоуважение. На фотокорреспондентов, которые подписали это письмо, в соцсети были вылиты тонны "помоев". Никто из тех, кто позволил себе оскорбительные высказывания в адрес людей, которые добросовестно выполняют свое дело, часто рискуя жизнью, не удосужился проверить первоисточник, хотя так просто вбить в гугл имя, например "Ефрем Лукацкий" и узнать, что экспертное мнение по поводу фото Муравского выразил человек, который снимал пять войн.

Не говоря уже о том, что на войне на Донбассе, выполняя свой гражданский и профессиональный долг, погибли уже несколько профессиональных фотожурналистов: Виктор Гурняк, Сергей Николаев и Антон Киреев. Это письмо - дань и их памяти. Они шли на войну не за красивыми картинками, а за правдой.