Почему Савченко записалась в адвокаты "простых россиян"

Это присущая советскому человеку вера в то, что все народы - хорошие, и только злой царь и бояре их портят.

"Мы должны сказать России: "Если хочешь ослабления санкций, выполняй свои обязательства по Минску... Путин понимает ясные, решительные шаги и твердость нашего подхода. Любые намеки на пересмотр нашего решения будут расценены как признак слабости".

"Я не считаю, что следует скатываться в третью мировую войну... Мне очень неприятно самой, что от санкций страдают простые люди - как в России, так и испытывают дискомфорт европейцы. И в Украине, конечно. Санкции должны быть более персональными. Чтобы те люди, которые совершают такое, получили то, что заслуживают. Экономические (санкции против России – ред.) надо отменять постепенно, как ответ на выполнение чего-то".

Первая пространная цитата принадлежит министру иностранных дел Великобритании Филиппу Хеммонду, который прокомментировал одобрение антироссийских санкций газете Times. Вторая принадлежит Надежде Савченко, которая прокомментировала свою политическую позицию радиостанции Deutche Welle. На страну первого Путин нападать не решился, и сам он в путинской каталажке не сидел. Вторая стала иконой украинского сопротивления. Почему все так странно? Может, как раз наоборот – вполне ожиданно?

Можно придумать сложную гипотезу о том, что Савченко метит в президенты – и говорит то, на что надеется купить южный и восточный электорат. Или подружиться с усталыми от санкций европейскими лидерами, которые тоже хотят услышать что-то подобное. Но на самом деле от текста интервью остается впечатление, что она говорит совершенно искренне. Она абсолютно искренне надеется, что Путина можно „умиротворить” сокращением санкций, а с главарями „ДНР” и „ЛНР” – о чем-то договориться. Она, продемонстрировав незаурядные человеческие качества, верит, что можно назвать черное – ну, пусть не белым, а серым. Исключительно ради сохранения мира и спокойствия на планете.

И ради „дружбы между народами” – один из которых поддерживает диктатора, который начал агрессию, а другой – прячет своих мертвых, которые в ходе этой агрессии погибли, Савченко считает, что можно спокойно сломать единственный действенный инструмент международного сдерживания Путина. Экономические санкции можно отменить за „выполнение чего-то”, как отметила Надежда Савченко.

Если же отбросить и конспирологические гипотезы о том, что „ее там завербовали”, остается одна-единственная версия объяснения поведения Савченко. Она, как и подавляющее большинство украинцев, как и мы с вами, дорогой читатель, слишком советские люди, чтобы смотреть на мир просто и рационально. Как это делает британский министр.

Мы всегда готовы с чем-то мириться – ради достижения какой-то более или менее благородной цели. Мы готовы мириться с Путиным и его военной агрессией – чтобы не страдали россияне, украинцы и неизвестные жители Европы. Не совсем понятно, почему отмена санкций умиротворит Путина – но вдруг гражданин-начальник подобреет?

Мы готовы надеяться на возвращение в состав Украины земель, которые, с нашей точки зрения, как минимум на две трети заселены „предателями” – и каких „предателей” мы вроде не собираемся тотально загонять в бараки строгого режима. Все это – лишь бы „сохранить территориальную целостность государства”.

Мы готовы терпеть – и продолжаем терпеть – в Генштабе и Минобороны людей, которые устроили украинской армии Иловайск и Дебальцево – лишь бы „не нарушать общественный покой”, и „не раскачивать лодку”. И почему-то надеемся, что когда, не дай Бог, опять что-то начнется на линии соприкосновения, эти люди или сработают лучше – или застреляться и дадут „дорогу молодым”.

Мы готовы соглашаться с невероятными, кафкианскими искривлениями окружающей реальности, которые политики и медиа-персоны традиционно связывают с „высшей целью” – вместо остановиться и подумать, совпадают ли наши цели с средствами для их достижения. И пока мы не начнем соотносить одно с другим, мы так и останемся в порочном кругу постсоветской реальности. Где жертва агрессии просит своих добровольных защитников осторожнее обходиться с ее обидчиком.