Алогизм сегодняшней войны

Когда люди вдруг совершенно внезапно начинают действовать совершенно противоположно тем принципам, которые декларировались ими на протяжении всей жизни. После чего совершенно аполитичный по жизни человек вдруг стает активным волонтером, а обыватель, демонстрировавший достаточно прохладное отношение к современной украинской государственности и не питавший особых симпатий к Роману Шухевича, вдруг записывается добровольцем и едет в зону АТО. Таких примеров огромное множество, так что перечислять их можно бесконечно. «Сменились принципы и позы, сломались старые барьеры, чем больше правит Янукович, тем больше любим мы Бандеру», как еще недавно писалось в шутливых СМСках. Иное дело, что непоследовательность в намного большей мере присуща и нашим врагам.

Вот, например, взять ту же Национал-большевистскую партию. До последнего времени воинство лимоновское позиционировалось как жесткая оппозиция режиму Владимира Путина, чем вызывало если не умиление, то, по крайней мере, сочувствие со стороны украинского креативного класса, весьма резко реагировавшего на попытки отечественных властей приструнить распоясавшихся НБПшников, пачками сбегавших от репрессий в Украину. Можно вспомнить, например, дружный вой в защиту сбежавшего к нам Михаила Гангана при попытке его депортации. Сегодня как-то поутихли его защитники, включительно с Белковским, зато «ополченцы» из НБП, о которых мы так нежно заботились десять лет назад, продолжают ездить на Донбасс, как на сафари. Дурацкая идея, что враг российского президента автоматически становится нашим другом, продемонстрировала свою полнейшую несостоятельность. И то, что какая-то часть однопартийцев гниет по российским тюрьмам за акции из серии «Путин, уйди сам», совершенно не мешает другой реализовывать этот самый план Путина в жизни. А враги Путина плюс друзья Путина, да еще объединенные в ненависти к Украине, и дают те самые пресловутые 84%.

Ну ладно, черт с ними, с национал-большевиками, но ведь какое дело, казалось бы, до наших событий европейским ультралевым и ультраправым, многие из которых про Украину, наверное, и услышали-то впервые? Но именно Украина объединила на первый взгляд непримиримых антагонистов. Но с антагонистами ли мы имеем дело? Фактически мы видим полное стирание граней между левыми и правыми на Старом континенте, когда «правые» говорят о социальном государстве, а «левые» пригревают на своей груди огромное количество национал-экстремистов от Курдистана до страны Басков. Даже внешне, по дресс-коду, европейского «левого» радикала трудно отличить от «правого»: на континенте можно увидеть ныне и «левых» с руническими татуировками и «правых» в майках з Че Геварой. Потому что и у одних, и у других намного выше провозглашаемых принципов общее отрицание демократических ценностей, и, конечно, «левая» Сириза тут будет союзником «правой» Ле Пен, а Путинская Россия - предмет для обожания. Причем те самые правители европейских стран, которые уже достали нас высказываниями своей «озабоченности» стали заложником тех же самых демократических ценностей, вернее сказать - своеобразной гипертрофии права. По сути своей избиратели требуют от него только одного: бесконечно увеличивать и увеличивать материальное благосостояние, иначе избиратель обижается и идет голосовать за тех же самых радикалов. Но бесконечное увеличение благосостояния невозможно по той же причине, по которой обречена на крах финансовая пирамида, и кому-то из политиков в итоге придется принимать непопулярные решения. Но общество, кажется, перестает понимать необходимость любых непопулярных и болезненных шагов, в том числе в украинском вопросе. Остается лишь только разводить руками, сокрушаясь о том, что «Европа столкнулась с невиданными вызовами». Кажется, элита континента еще сама не поняла, что за вызовы стоят перед ней. Радикалы всех мастей, венгерские ирредентисты, греческие нахлебники и т.п. угрожают континенту больше, чем все российские атомные боеголовки вместе взятые. Но нам от этого легче не станет.

Очень интересна также разница в понятии героизма, которое радикально отличается у украинцев и у русских. «Новая газета», кстати, недавно сравнила захваченную россиянами Надежду Савченко с захваченной СБУ российской террористкой Марией Колядой, недавно отпущенной в порядке обмена пленными. Честно говоря, если бы не «Новая газета», я бы знал о Коляде не больше, чем средний член партии Сириза об Украине. Оказалось, эта барышня тоже вела себя за решеткой неспокойно: и резала вены, и голодала, но это не вызвало совершенно никакого резонанса в российском обществе. В отличие от той же Савченко, которая превратилась в один из символов украинского характера и которой школьники пишут письма с просьбой прекратить голодовку и жить, россияне, как мне кажется, хотели бы пожелать своему герою умереть. Нормальный герой для сумеречного сознания российского обывателя должен быть мертвым. Сакральный вопрос «почему, скотина, с танком не сгорел?», очевидно, актуален для россиян и сегодня. Это мрачное мортидо известно любому человеку, побывавшему в пхеньянском музее корейской революции, где целые залы посвящены школьникам, трудящимся и военнослужащим, которые при разных обстоятельствах погибли, спасая портреты товарища Ким Ир Сена (в частности, пилот сломавшегося самолета, уведший падающую машину от статуи вождя, и моряки тонущего катера, отдавшие свои жилеты для спасения портрета). К тому же, от мертвеца не ждешь, что он возьмет да и отчебучит чего-то не то. Поэтому о жертвах «одесской Катыни» напоминать нам из-за кремлевских стен будут долго и навязчиво, а о Марии Коляде - нет. К тому же, она, кажется, тоже была в НБП, а значит вне украинского вопроса надежности не демонстрирует.